Платина и шоколад
Шрифт:
Что её так оскорбляет? Неужели эта дурочка настолько слепая?
Ему тоже пришлось остановиться и закатить глаза. Обернуться он себя не смог заставить, поэтому встретил слова спиной.
— Со мной — ничего. А тебя как подменили в этом году.
— Это не ты обещала, что не скажешь ничего, а? У меня от тебя голова трещит, — сказал Малфой, поджимая губы.
Она задохнулась. Он слышал.
— От меня?!
— Твою мать, Паркинсон, — зарычал он, резко оборачиваясь, заставляя её сделать непроизвольный шаг
— Я тебя не...
— Так... слушай меня внимательно. Ты слушаешь? Из нас двоих трахаю я, а не ты, ладно? Усвой это, блять, ладно?
— Ну и какого ты имеешь в виду?
— Просто подумай, ладно? Иногда это так полезно — думать.
Ладно. Она молча смотрела, как он злится. Набирал грёбаные обороты. Да в тысячу раз хуже, его несло и заносило на поворотах так, что мозги вылетали. А Паркинсон терпела. Как будто должна была это терпеть. Как обязанность. На фиг такую обязанность.
— Что с тобой происходит? Всё было в порядке десять минут назад.
Я не знаю, к чёртовой матери, не имею-блять-понятия, что происходит, Пэнси.
Он просто перестал воспринимать её. Всем своим существом выталкивал из личного пространства это неправильное, не то тело. Просто находиться рядом… не мог.
Потому что — какого фига это Пэнси? Какого фига он хочет, чтобы это была не она? Потому что он окончательно ёбнулся.
Прав был Блейз.
Неутешительно. Ладно.
А теперь возьми себя в грёбаные руки.
— Ничего. Идём, иначе опоздаем.
— Опоздаем?
— Незнакомое слово?
— Да здесь вообще-то кое-что важное решается.
— Снятые очки — это тоже очень важно, Пэнс.
И, встретив недоумённый взгляд:
— Господи, мне на лоб нужно нацепить этот сраный значок старосты, чтобы ты не забывала о моих обязанностях?
Паркинсон не двинулась.
Он фыркнул. Развернулся, пошёл, глядя зачем-то прямо в центр расписного витража далеко впереди коридора. Смотрю и не вижу.
Супер. Так бы всегда.
А через секунду…
Пальцы на локте.
— Ладно, прости. Я знаешь, что? Я не права. Ты просто не в настроении и…
Что он скажет? Просто я-не-хочу-чтобы-ты-касалась-меня.
Съел эти извинения. Проглотил и даже не поперхнулся.
Пэнси извинялась, а у него… так пусто.
— Драко, я хочу, чтобы у нас всё было нормально. Ты понимаешь?
— Ага, — взгляд упал на выплывших из-за угла гриффиндорцев. Уизли и Грейнджер. — Понимаю.
У неё глаза сияют с самого утра.
Какого ты так счастлива, чёртова сучка. Или этот раздолбай источает гормоны радости?
Даже на зельях — Малфой видел — улыбка почти не покидала губ гриффиндорки. Губ, которые хотелось смять своим ртом. И утонуть в ощущении
Ага. Плыви, не переплыви. Головой ударился, блин. Остановите Землю.
— ...мы же можем вернуть, как было. Ты тоже так думаешь?
— Ага.
Она улыбалась так широко и искренне. Как никогда — ему. И с какой бы радости, если ему это никогда не было нужно? Ни от кого вообще. И тем более, от неё. Пофигу, что каждый сон о ней. Пофигу, что не только сон, но и каждая мысль.
Ах, да. Ещё сегодня они спали вместе. И забудь, нафиг, об этом немедленно. Это было огромной ошибкой. Проявление хреновой жалости. Да, конечно жалости.
А сейчас что изменилось?
Ничего.
Ого. Это стоит запомнить. Ничего не изменилось? Это отлично, Малфой. Просто отлично. Но что тогда за херня происходит?
— А завтра мы могли бы вместе позаниматься... чем-то приятным. Отыскать выручай-комнату. Вместе. У меня столько новых идей, я бы попробовала... столько всего.
Заискивающий голос Паркинсон исчез. Просто — раз — и его нет, вообще. Потому что идущая впереди Грейнджер обернулась и посмотрела прямо на Драко. Бля, он мог поклясться, что взгляд этот коснулся места соединения их с Паркинсон тел, прежде, чем отвернуться.
И он сделал что-то совсем неправильное.
Наверное, неправильное, судя по реакции слизеринки. Но так нужно было сделать.
Малфой сбросил с локтя ее руку. Встретил недоуменный взгляд.
Взгляд, который едва не прожёг в нём зияющую язву.
— Какого ты...
— Ради Мерлина, просто молчи.
— Ты злишься из-за этой овцы, да? — голос слизеринки звенел.
— Из-за какой? Той, что мне весь мозг уже выебла за последние полчаса? Да!
Рот Пэнси на несколько секунд приоткрылся. Она оглушённо моргала, снова остановившись.
— Что ты сказал?
Он молча шёл дальше, сжимая пальцы на сумке, перекинутой через плечо. На этот раз Пэнси его не догоняла, и, как же вовремя, ее поймала подоспевшая Даф.
Спасибо, Гринграсс.
В классе были уже почти все.
Этот кабинет всегда нравился Драко, как и сам предмет чар. Возможность уделать гриффиндорцев, постарательнее помахав палочкой. Заткнуть их за пояс. Как всегда.
Ну, конечно, как всегда. Слизерин выше. Слизерин лучше. Слизерин честнее. Слизерин никогда не будет улыбаться в лицо врагу. Как эти… лицемерные гады.
Грейнджер уже сидела на своём месте в ряду красно-золотых, слушая лепет рыжего и наматывая прядь волос на палец. Глаза Драко сузились, когда он снова заметил эту улыбку. Как он, мать её, злился, глядя туда. За то, что её запах преследовал его целое утро, и даже фигов отвар из концентрата корнероста, который они делали на зельях, не спасал.