Плавание «Сидрэгона»
Шрифт:
Когда все было готово, я приказал дать полный ход. По моей команде рулевой переложил руль право на борт. Корабль сейчас же резко накренился на правый борт вследствие давления воды на перо руля и на ограждение мостика. Картушка репитера гирокомпаса начала быстро вращаться, показывая, что корабль круто поворачивает вправо. Скорость хода заметно понизилась, так как переложенный руль действовал в качестве своеобразного тормоза.
Затем трехтысячетонный подводный корабль начал стремительно погружаться на глубину. Каждый из нас был вынужден ухватиться за какой-нибудь неподвижный предмет, чтобы удержаться на сильно накренившейся палубе. Я взглянул на Робертсона: ему все это, по-видимому, доставляло огромное удовольствие. Стрелка глубиномера
Когда корабль, всплывая, достиг глубины тридцать метров, я снова направил его по крутой спирали вниз, создав одновременно крен и дифферент. В момент, когда непосвященному, по-видимому, казалось, что лодка вот-вот опрокинется, вертикальный и горизонтальный рули поставили в противоположное положение, и тотчас же дифферент на нос сменился дифферентом на корму, а крен на правый борт — креном на левый.
Обычно один рулевой-горизонтальщик управляет кормовыми горизонтальными рулями, а другой — носовыми горизонтальными и вертикальным рулями. На нашем корабле всеми рулями управляет один человек, который держит в руках похожую на автомобильную рулевую баранку, соединенную с подвижным штоком. Поворачивая баранку влево и вправо, он управляет вертикальным рулем, который перекладывается в тех же направлениях. Наклоняя баранку и шток вперед, он ставит корабль в положение для погружения, перекладывая одновременно и носовые и кормовые горизонтальные рули.
Теперь офицер на посту погружения и всплытия перешел с обычного управления горизонтальными рулями на управление при помощи автомата глубины. Рулевой снял руки с баранки и с видом отдыхающего откинулся на спинку сиденья. Поворот диска на автомате — и лодка уходит точно на заданную глубину. Еще поворот — и она возвращается на прежнюю глубину.
— Это просто чудесно! — с восхищением заметил Робертсон.
— Теперь вы можете представить себе, как будет трудно поразить наш корабль надводному кораблю, — заметил я ему, когда мы возвращались в кают-компанию.
— А вам часто приходилось участвовать в учениях противолодочных сил? — спросил меня Робертсон.
— Да, — ответил я. — И знаете, у нас большое преимущество в обнаружении противника. Мы можем притаиться и услышать шум винтов эскадренного миноносца на расстоянии многих миль. Противолодочные корабли обычно используют гидролокационную станцию, которую мы можем услышать на значительно большем расстоянии, чем слышим шум их винтов. Надводным кораблям очень трудно обнаружить нас даже на сравнительно небольших расстояниях, несмотря на то что их оснащают более мощными гидролокаторами. Поэтому выстрел, как правило, делаем первыми мы, если, конечно, не изберем другую тактику, то есть если не захотим демаскировать себя.
К 5 августа мы подошли к району, в котором должны были находиться два айсберга высотой около двадцати метров, обнаруженные самолетом. Я попросил дать нам координаты самого южного айсберга, чтобы проверить по нему эффективность действия наших приборов. На какой скорости можно безопасно пройти через пролив Дэвиса в море Баффина? Пока мы не увидим хотя бы один айсберг и не проверим по нему действие гидролокатора, мы не получим уверенности в том, что отраженный сигнал будет достаточно сильным, чтобы услышать его на большой скорости хода.
Мы остановились в тридцати милях от южной границы плавающих айсбергов, которую нам предсказывал Уитмен. Я сомневался в точности его прогнозов; в расчетах, которые он производил, слишком много неопределенностей. Мы уже входили в тот район обломков айсбергов и
Мы всплыли вертикально, без хода. Вокруг расстилался туман, видимость была не более полумили, на экране радиолокатора ничего не появлялось. Мы снова погрузились и прошли еще пятнадцать миль. Всплыв еще раз, мы обнаружили, что туман стал более густым, а видимость уменьшилась до полукабельтова. Погрузившись, мы прошли в точку, которая, по расчетам, находилась не более чем в трех милях от айсбергов.
Когда мы уменьшили скорость хода, гидролокатор внезапно отметил подводную цель на расстоянии шестисот восьмидесяти метров. Застопорив машины, мы осмотрели ее. Цель не двигалась; для рыбы она была слишком велика. Я приказал всплыть вертикально, чтобы осмотреться. На поверхности все вокруг было скрыто туманом; видимость была не более длины нашего корабля. На экране радиолокатора на этот раз появились неясные расплывчатые цели, похожие на облака и совсем не похожие на корабли. Однако при скорости ветра более четырех метров в секунду эти «облака» не двигались и не меняли своих очертаний. Не получив достаточной уверенности в том, что именно «видит» наш радиолокатор, я приказал снова погрузиться и установить гидролокационный контакт с целью. Двигаясь в различных направлениях в подводном положении, мы установили контакт еще с одной довольно крупной и с несколькими меньшими подводными целями.
Могли ли эти цели быть остатками айсберга? Я обсудил этот вопрос с Лайоном, Уитменом и Робертсоном. Все они согласились с тем, что на экране гидролокатора остатки айсберга. Итак, настало время испытать наши приборы.
Я приказал погрузиться на еще большую глубину и начал отходить от цели в сторону до тех пор, пока она не исчезла с экрана гидролокатора. Затем мы развернулись и начали двигаться на небольшой скорости по направлению к таинственной цели. Вскоре контакт с целями был восстановлен. Относительно друг друга они оставались неподвижными. На расстоянии шестисот метров мы развернулись и отошли для повторения испытания на более высокой скорости. Контакт был установлен на таком же расстоянии. И наконец, испытание, проведенное на нашей обычной крейсерской скорости, показало, что гидролокатор обнаруживает цель на таком расстоянии, которое оставляет достаточно времени для того, чтобы уклониться от встречи с ней. После испытаний мы продолжали идти на север четырнадцатиузловой скоростью, но теперь я был убежден, что такая скорость гарантирует нам своевременное обнаружение препятствий и уклонение от них.
Ночью было установлено довольно много гидролокационных контактов с подводными целями. Всякий раз, когда на экране появлялась такая цель, мы отворачивали так, чтобы оставить ее справа или слева, но я думаю, что это были или косяки рыбы, или отдельные рыбы больших размеров.
Перед завтраком мы всплыли, чтобы определить свое место. Пока штурман брал радиопеленг, я осмотрел горизонт через перископ. В восточной части горизонта был виден айсберг! Радиолокатор показывал контакт в этом направлении на расстоянии тринадцати миль. Многие офицеры с нетерпением ожидали у перископа, чтобы взглянуть на наш первый ледяной спутник. Я вызвал Уитмена.
Мы быстро погрузились и пошли по пеленгу на айсберг. Но когда мы через некоторое время всплыли, его и след простыл! На экране радиолокатора ничего не было. Я почувствовал себя в глупейшем положении и решил, что нам надо еще многому научиться и не принимать облака за айсберг. Мне вспомнились многие примеры из прочитанных книг, в которых исследователи рассказывали, как их обманывали облака и миражи в Арктике. Я и особенно Уитмен несколько утешились только тогда, когда Роберт-сон сознался, что ему часто доводилось видеть облака, которые на большом расстоянии и при определенных условиях освещенности невозможно было отличить от айсбергов.