Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану (с илл.)

Литке Федор Петрович

В 6 часов достигли мы дальнейшего виденного нами в прошлом году берега. Это был длинный, низменный остров, видом своим весьма отличавшийся от берега Новой Земли; снегу на нем не было вовсе, он казался покрытым мхом. Берег же Новой Земли не представлял взорам ничего, кроме голого камня, на котором лежало множество снега. На северной оконечности острова стоит шест, а несколько правее нечто похожее на избу. Чтобы лучше рассмотреть эти предметы, шли мы в небольшом расстоянии от берега, как вдруг с переменой цвета воды уменьшилась глубина до 10 сажен. Тотчас легли мы на NW, но и на этом курсе уменьшилась она до 7 сажен, и только после того, как мы легли на WSW и расстояние от берега было около 5 миль, она стала увеличиваться.

Остров этот есть, конечно, тот, который Баренц назвал островом Адмиралтейства [137] . Сходство в широте, отмели, его окружающие, найденные также и Баренцем, и, наконец, то, что по всему берегу к югу нет другого подобного острова, не оставляют в том никакого сомнения. Мне кажется также, что место это есть то самое, на котором потерпел крушение капитан Вуд. Берег Новой Земли южнее этого места приглуб и не имеет подводных рифов, какими окружен остров Адмиралтейства. Берег последнего соответствует также более других описанию, какое делает Вуд земле, на которой он спасся: «Низменные места, свободные от снега, поросли мхом, покрыты голубыми и желтыми цветами». Вуд не говорит, правда, чтобы он разбился на острове; но мелкий пролив, отделяющий остров Адмиралтейства от Новой Земли, мог быть в это время затерт льдом и показаться берегом, покрытым снегом. Широта, показываемая Вудом, разнится до 1/4°, что совсем не удивительно, так как он наблюдений в этом месте не делал. Где нет достоверных доказательств, там и вероятные догадки имеют свою цену, а поэтому название мыса Спидвел, данное Вудом тому месту, где он разбился, приложено на нашей карте южной оконечности острова Адмиралтейства.

137

Острова Адмиралтейства в настоящее время не существует, в результате общего поднятия суши Новой Земли он превратился в полуостров.

Сегодня не видели мы ни одного морского животного и весьма мало птиц.

От острова Адмиралтейства берег уклоняется более к О. Горы становятся ниже, но круче и почти совершенно покрыты снегом. Берег был весьма единообразного вида. Он отличался только несколькими ледниками и одной превысокой, имеющей вид палатки, горой, лежащей на широте 74°30'. Она названа горой Крузенштерна, – имя, сколь славное в ученом свете, столь же драгоценное для всех, умеющих ценить достоинство, соединенное с благородством души.

Суббота 10 августа. В полдень находились мы по наблюдениям на широте 75°49' и долготе 24°36' О от Екатерининской гавани. В это время на траверсе у нас лежали два острова, ровные и невысокие, один из которых должен быть Баренцев остров Вильгельма, которого широту этот мореплаватель определил в 75°55'. Острова эти, разделенные нешироким проливом, показались ему, вероятно, соединившимися, поскольку он говорит об одном только острове. Южнейший из этих островов положен на нашей карте под именем Вильгельма, а севернейший назван островом Берха, в честь автора «Хронологической истории путешествий в полярные страны». За ними видна была губа, вероятно губа Архангельская, наших промышленников, перед которой и на их картах показываются два острова; может статься, она же есть и Beerenfort Баренца. В 6 часов подошли мы к группе, состоявшей из четырех островов, из которых два совершенно голы и столь низменны, что мы увидели их не прежде как в расстоянии 6 миль; другие два, лежащие ближе к берегу, довольно высоки и, кажется, покрыты мхом.

На северо-западнейшем из этих островов, лежащем около 8 миль от берега, стояло два креста, один довольно прямой, другой – преклонившись к земле. От берегов во все стороны на большое расстояние простирались рифы. Мне весьма хотелось послать шлюпку для осмотра этих крестов, но сильная зыбь от W, производившая ужаснейшие буруны на берегах, не позволила сделать этого. Остров этот величиной, положением, видом, расстоянием от берега, рифами, его окружающими, и даже стоящими на нем крестами совершенно сходен с Баренцевым Крестовым островом, и потому положен на нашей карте под этим же названием. Остальные три острова, которых Баренц, вероятно, не заметил, названы мной островами Панкратьевыми. За этими островами некоторое время не было видно никакой земли, почему мы были готовы принять их за острова Оранские, тем более что и взаимное их положение похоже было несколько на эту группу, но мы скоро вышли из такого заблуждения, происшедшего от того только, что берег Новой Земли принимает отсюда еще восточнейшее направление, и когда мы эти острова миновали, то увидели продолжение его к NO за пределы видимого горизонта.

Сегодня с самого утра видели мы в разных направлениях множество малых ледяных гор, а в 4 часа прошли одну огромную гору, имевшую по крайней мере 40 футов в вышину и до 100 сажен в окружности. Погода весь день стояла хорошая, и плавание наше было приятное, однако же барометр падал и заставлял нас ожидать неблагоприятной перемены.

Воскресенье 11 августа. В каждом новом мысе, который после этого открывался, ожидали мы видеть северную оконечность Новой Земли, которая, судя по карте, не могла уже отстоять от нас далеко. Наконец в 7 часов утра показался крутой, совершенно покрытый снегом мыс, от которого, как казалось, берег не простирался более к северу, поскольку, находясь от него в 8 часов 30 минут на NW 87°, не могли мы за ним усмотреть ничего более и с саленга, хотя горизонт в этой стороне был и весьма чист, из чего должно было заключать, что берег за этим мысом берет уже направление к S или SO и что, следственно, он есть тот пункт, который на картах показывается под названием мыса Желания. Еще более утверждали нас в этой мысли три острова, лежащие в губе, в западную сторону этого мыса вдавшейся, и соответствовавшие островам Оранским.

Мы не могли не радоваться успеху, превзошедшему наши ожидания, и, видя около себя только редко рассеянные ледяные горы, ласкались уже надеждой обогнуть Новую Землю с севера и вступить в Карское море сегодня же. Однако же вскоре стали показываться и плоские льды, еще в восьмом часу оставили мы слева одно поле, окончания которого к W нельзя было видеть, к N от него находилось несколько подобных полей. К NO море было еще чисто, почему и продолжали мы плыть в эту сторону, хотя в начале десятого часа густой туман и покрыл весь горизонт. Около полудня, однако же, шум льда к О, N и W вынудил нас привести к ветру. В это время мы были окружены со всех сторон мелкими ледяными обломками и великим множеством плавника (носящегося леса), между которыми были целые пни толстых деревьев. Этому лесу неоткуда было взяться здесь, как из рек Сибири, почему и казался он нам несомненным свидетелем близости Сибирского океана и, следственно, того, что последний виденный нами мыс был действительно мысом Желания.

Целый день продолжали мы лавировать галсами, окруженные непроницаемым мраком, поворачивая всякий раз, как шум ото льда сделается ясно слышен или глубина значительно уменьшится. Судя по последней, расстояние наше от берега было не велико, но густой туман совершенно не допускал ничего видеть.

Понедельник 12 августа. Наконец около 3 часов утра туман несколько поднялся, и мы увидели себя против вышеупомянутой губы, лежащей по западную сторону мыса Желания. Лед простирался от W к О сплошной стеной и соединялся с видимым в этом последнем направлении берегом. Таким образом разрушилась приятная мечта наша проникнуть в Карское море, и нам осталось только возвратиться по следам своим к Маточкину Шару.

Мыс Желания определили мы лежащим на широте 76°34' и долготе 29°23' от Екатерининской гавани. Наблюдения, на которых определение это основано, учинены не в самый тот день, а днем ранее. Впрочем, счисление наше в это время не могло иметь значительной погрешности, поскольку в первый день нашего штилевания не заметили мы здесь никакого течения. Этот пункт на прежних картах обозначался весьма различно: на некоторых на широте 76°30', на других на 77°, на иных, наконец, на 78°. Баренц один из всех мореплавателей видел его доселе, а потому такое разногласие было довольно непонятно; трудно было также догадаться, которое из этих разных определений принадлежит собственно Баренцу, поскольку ни в одном известном мне в это время описании его путешествия об этом не упомянуто. Мы находим только широту Ледяного мыса (Yshoek) 77°. Кажется, что мыс Желания лежит с ним почти на одной параллели. Разность около 1/2°, которая в этом случае окажется между определением Баренца и нашим не удивительна, приняв во внимание несовершенство мореходной астрономии в то время.

12 августа весь день продолжалось противное нам маловетрие попеременно со штилем, при густом тумане. Ничего не видя, лавировали мы короткими галсами, остерегаемые с одной стороны лотом, а с другой – шумом бьющихся одна о другую на зыби льдин. Подходя к берегу, надлежало быть весьма осторожным и почти беспрестанно бросать лот, потому что глубина уменьшалась стремительно: милях в 7 от берега была она 80 и 70 сажен, а подойдя на полмили ближе, вдруг уменьшилась до 25 и 20 сажен.

В 6 часов вечера туман опять на короткое время прочистился; мы находились тогда в самом устье упомянутой губы, в расстоянии около 6 миль на NW от среднего из Оранских островов. Оконечности губы лежали от нас на противных румбах: мыс Желания на О, а другой, может статься Баренцев Ледяной мыс, на W. Берег в этом месте гораздо ниже простирающегося далее к югу; островерхих гор совсем не видно, но он сплошь покрыт снегом. Оранские острова были от него несколько свободнее и в некоторых местах как будто покрыты тундрой. Немного южнее мыса Желания находился в береге огромнейший ледник. Сплошной лед был в прежнем положении; мне казалось, однако же, что всю массу как бы приворачивает к берегу, потому что западная часть ее была к нам теперь ближе прежнего.