Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану (с илл.)
Шрифт:
Между мысами Бобрычевским и Костиным с севера и Черным Носом и Савиной Ковригой с юга заключается южное устье Костина Шара. Оно называется также и собственно Костиным Шаром, и отсюда проистекает название острова Междушарского, как лежащего между двумя Шарами – Костиным и Подрезовым. Я упоминал уже, что строгие этимологи из промышленников оспаривают правильность именования пролива Шаром, а хотели бы, чтобы он назывался Салмой, потому что он только отделяет остров от материкового берега, а не протекает из одного моря в другое.
Горы, которые от Северного Гусиного Носа удаляются внутрь земли на большое расстояние, в Костяном Шаре подходят опять к берегу в двух милях или трех верстах; потом снова удаляются к О и NO далее к SO совсем уже более не показываются.
В девять часов вечера легли мы на время ночи под грот-марселем в дрейф, находясь от Костина Носа на SW в 4 милях на глубине 28 сажен, грунт – камень. Хотя мы давно уже привыкли к добрым морским качествам нашего брига, но невзирая на то не могли не подивиться тому, как покойно он лежал в дрейфе.
Воскресенье 19 августа. На рассвете нашли мы себя, как и надлежало ожидать, почти на прежнем месте. Между тем подул крепкий ветер от NNW, но так как пасмурности на берегах не было, то и спустились мы по-прежнему вдоль берега, продолжая описание.
В шесть часов миновали мыс Савину Ковригу, у которого в 1819 году останавливался на якоре лейтенант Лазарев. Это место названо на его карте Майгол Шаром, о несправедливости названия этого я уже имел случай говорить.
В 5 милях от Савиной Ковриги находится Строгановская губа, называемая просто Строгановщиной. По преданиям, сохраняющимся и посегодня в том краю, здесь обитали некогда новгородские переселенцы Строгановы, от которых это место и название свое получило. Некоторые почитали все это сказание басней, но, как мне кажется, без достаточного основания: ибо если тут обитали какие-нибудь люди, что доказывается остатками их жилищ, могилами и прочим видимым и поныне, то я не знаю, почему бы люди эти не могли быть из Новгорода и называться Строгановыми. Правда, что в летописях не находим мы никаких об этом известий, да и предание не говорит, кто были эти Строгановы и по какому случаю переселились на Новую Землю. Но это еще не умаляет вероятности его: некоторые обстоятельства могли забыться по отдаленности эпохи этого переселения, которое по разным соображениям должно отнести еще к XVI веку.
Баренц в 1594 году нашел в губе, названной им губой Св. Лаврентия, которая точно соответствует нашей Строгановской, селение, состоявшее из трех изб, обитатели которого, как он полагал, с намерением от него скрылись. Несколько гробов и могил доказывали, что оно существует довольно уже давно. Если положить начало его за 20 или 30 лет до того времени, то это начало будет соответствовать именно той эпохе, в которую новгородцы имели особо много причин переселяться в страны, удаленные от их отечества, т. е. царствованию Иоанна Грозного. Весьма даже возможно, что некоторые из них были в то время и ссылаемы на Новую Землю.
В северо-восточной части Строгановской губы есть закрытая бухта, называемая Васильевым становищем, из которой идет волок от SO к NW расстоянием версты 4 в губу Башмачную, вдающуюся из Костина Шара за Черным Носом. Васильево становище есть, конечно, то самое, которое Баренц назвал Мучной гаванью. Замечательно, что западный мыс Строгановской губы наши промышленники называют Мучным же. Может быть, что это название обязано происхождением своим тем же самым шести кулям муки, которые видел Баренц. Остатки селения Строгановых находятся близ Мучного мыса.
15 миль далее находится обширнейшая по этому берегу губа Саханиха; она вдается к N на 15 миль и столько же имеет ширины в устье. В ней находится много островов и несколько хороших становищ. Перед этой губой лежат два острова Саханинские, без сомнения, те же самые, у которых Баренц в 1594 году встретил непроходимые льды, вынудившие его плыть к SW. По этой причине карты голландцев простираются только до островов Св. Клары (так назвал Баренц острова Саханинские); ни один из их мореходов не видел берега, к О от них простирающегося.
Продолжавшийся крепкий ветер так ускорил наше плавание, что мы вскоре после полудня миновали Саханинские острова. Подходя к ним, встретили мы жестокие сулои, столь походившие на буруны, что мы сочли нужным бросить лот; однако же на 30 саженях дна не достали.
К О от Саханинской губы лежат многие острова; они все обозначены на нашей карте теми названиями, под которыми известны промышленникам. За одним маленьким островком, лежащим близ берега, есть весьма хорошее становище, называемое Петухи. Проходы между островами чисты, по уверению нашего лоцмана, который по этой причине и предлагал мне для сокращения пути оставить некоторые острова справа; я, однако же, предпочел пройти мористее всех, видя во многих местах буруны. В пять часов поравнялись мы с большим и восточнейшим островом этой группы, называемым Большим Оленьим, который лежит перед западным устьем Никольского Шара. Пролив этот заключается между берегом Новой Земли и большим островом, называемым Кусова земля; он простирается к NO, О и SO миль на 15 и восточным устьем своим выходит в Карское море. По Никольскому Шару везде есть хорошие якорные места.
Кусов остров, подобно как и весь берег Новой Земли, начиная от Костина Шара, низмен, ровен и отрубист. Южный его мыс, Кусовым же называемый, образует юго-восточную оконечность всей Новой Земли, поскольку от него берег загибается круто к NO миль на пять, а потом простирается к N. На Кусовом Носу стоит несколько крестов. К NO от него лежат три низменных острова, между которыми несколько надводных камней, покрывавшихся ужасными бурунами.
В половине седьмого находились мы от Кусова мыса на StW в 5 милях. Становилось уже темно, почему мы и привели к ветру на правый галс под совершенно зарифленными марселями. Глубина 19 сажен, грунт – камень. Ветер сделался еще крепче прежнего и развел большое волнение.
Нас можно было уподобить теперь странникам на распутье, в нерешимости, куда направить свой путь. Поравнявшись с Кусовым Носом, увидели мы все пространство Карского моря совершенно свободным ото льдов на такое расстояние, на какое только достигало зрение. Неожиданная безледность Карского моря представляла, по-видимому, удобный случай осмотреть восточный берег Новой Земли, кроме одного кормщика, никем еще до сих пор не виданный; успех этот превзошел бы ожидания наши, несмотря на непрерывное счастье, до сих пор нас сопровождавшее, которое приучило нас на многое надеяться. Предприятие это было очень заманчиво, но я не знал, благоразумно ли будет на него покуситься.
Нельзя было почти сомневаться, что причиной отсутствия льдов являются западные ветры, сряду несколько дней дувшие, и что с первым ветром с противной стороны возвратятся льды опять. В таком случае не успели бы мы ни описать восточного берега Новой Земли, ни исполнить тех статей Инструкции, которые касались островов Вайгач и Колгуев и Канина Носа, а из-за близости сентября месяца можно было опасаться, что, окруженные льдами, не успеем высвободиться из них до морозов и вынуждены будем зимовать в открытом море. Все подобные рассуждения и соображения, меня занимавшие, оказались излишними: ужасное, менее всего ожиданное происшествие указало нам решительно путь, куда следовать.