Плеханов
Шрифт:
К 1908–1909 годам относятся еще два интересных для Плеханова знакомства.
Летом 1908 года в Женеву приехал известный драматический актер Павел Николаевич Орленев. Последние годы он много гастролировал по России.
Плехановы встретили артиста и его жену очень радушно, помогли устроиться, несколько раз приглашали в гости. За столом Орленев рассказывал о положении в России, о настроении интеллигенции. По просьбе хозяев он читал отрывки из своих любимых ролей — царя Федора Иоанновича, Раскольникова, Дмитрия Карамазова, Освальда из «Привидений» Ибсена. Талант,
Плеханов подарил артисту свою книгу «Генрик Ибсен» с дарственной надписью; он не раз разъяснял ему марксистскую точку зрения на роль искусства, влияние материальных факторов на развитие духовной жизни общества.
Когда позже П. Н. Орленев прислал письмо Плеханову из Харбина, где тогда гастролировал с организованным им «Крестьянским театром», он писал, что их встреча «никогда не изгладится из моей памяти. Очень, очень хотелось бы слушать Вас, находиться близ Вас и поучаться Вашей проникновенной чуткой личностью».
В феврале — марте 1909 года Плеханов жил в Ницце. Даже в Ницце стояла плохая погода — дули холодные ветры. Плеханов плохо себя чувствовал, работы было много, а отдыхающая публика была малосимпатичной. Он писал жене 25 февраля: «Начинаю понемногу знакомиться с публикой. Пока немного интересного. Немного похожа на публику, которую Щедрин изображал под именем культурных людей. Тот, кого я принимал за черносотенца, уехал. И я рад этому, потому что я боялся, что я с ним подерусь».
Ничего себе компания! Зато Плеханов познакомился с Федором Ивановичем Шаляпиным, который жил недалеко, в Монте-Карло. В нескольких письмах он пишет жене и дочери о встречах с певцом. А когда в Ниццу приехала Розалия Марковна, то они позвали Шаляпина к себе в гости.
Обед прошел очень оживленно. И хозяева и гость получили большое удовольствие от проведенного вместе времени. После этого Федор Иванович прислал свою фотографию с надписью: «Милейшим супругам Плехановым на память о свидании и в знак искренней симпатии. Федор Шаляпин. 26.III.(1)909. М. Carlo».
Эта карточка в течение двух лет стояла на камине в квартире Плехановых в Женеве. Плеханов любил рассказывать гостям о встречах с гениальным певцом, о его таланте, о его выступлениях, за которыми следила вся семья Плехановых, и особенно дочери, страстные поклонницы Шаляпина.
Но когда в феврале 1911 года Плехановы узнали о том, что Шаляпин встал на колени перед царской ложей, когда хор обратился к царю с просьбой об улучшении своего положения, они, как и многие, были возмущены. Георгий Валентинович под влиянием минуты раздражения вложил фотографию Шаляпина в конверт, написал записку «Возвращаем за ненадобностью. Г. Плеханов. Р. Плеханова. 1 марта 1911 г.». Наверно, потом, когда выяснились обстоятельства дела и стало известно, что Шаляпин не был предупрежден заранее о демонстрации и, растерявшись, встал на колени, Плехановы пожалели о своем поступке.
С наступлением осени 1909 года опять встал вопрос: куда перебираться Плеханову на зиму? Розалия
И тогда Розалия Марковна осуществила свою мечту, которая у нее возникла еще в марте, когда она приезжала к мужу в Ниццу. Она решила открыть санаторий для больных на берегу Средиземного моря, чтобы Плеханов мог жить там зимой, а она лечила бы своих пациентов, а заодно и его. Санаторий должен был быть зимним, а летом закрываться. Самое дорогое — оплата врача — отпадало, так как главным врачом будет Розалия Марковна, а ее помощницей — дочь Лидия Георгиевна, которая к тому времени тоже стала врачом-невропатологом.
Розалии Марковне повезло — она скоро нашла подходящий дом в Сан-Ремо и сняла его за сравнительно недорогую плату на сезон, а потом продлевала контракт до возвращения в Россию в 1917 году.
Вилла «Виктория» стояла на возвышенном месте, кругом много зелени, магазины и аптека были близко. Правда, море далековато, но ведь ее больным нужен был только морской воздух, а о купании не приходится и думать.
Когда санаторий был устроен и улажены все формальности с итальянскими властями, стали ждать пациентов. В санаторий жены социал-демократа не поедет чопорная публика из России, а итальянцы и швейцарцы уже имели свои излюбленные отели.
Членов и другие русские врачи, к которым обратилась за помощью Розалия Марковна, учитывали это обстоятельство, когда направляли к ней своих пациентов. Это были или члены семей революционеров и эмигрантов, или люди, индифферентные к политике, для которых главным были уход и лечение. Но все эти пациенты были небогатыми людьми, потому и плата в санатории доктора Боград была очень скромной. В общем, расходы еле покрывались доходами. Но зато вся семья могла жить вместе.
Когда все было готово, Розалия Марковна сама привезла мужа.
После отдыха Георгий Валентинович решил осмотреть сад и спуститься в городок. В саду росли изящное перечное дерево, мимоза и много кустов роз. С террас над дорогой был виден залив Средиземного моря, иногда блестящего под лучами солнца, иногда синеющего бирюзой.
От виллы «Виктория» в город тянулась тропинка, выложенная камнем, переходящая иногда в лестницу с обветренными ступеньками.
Розалия Марковна с гордостью показывала мужу город, довольно древний, со средневековыми зданиями, узкими улочками. А над городом были видны Альпы и белая шапка снегов, покрывающая вершину Монте-Роза.
Иногда, когда Георгий Валентинович чувствовал себя лучше, он гулял по главной улице — Корсо императрицы, — которая шла вдоль берега. Но часто он не мог себе это позволить — подъем к санаторию, хотя и недолгий, но довольно крутой, очень утомлял его.
Впервые Георгий Валентинович отдыхал, работал и лечился со спокойной душой, окруженный вниманием и заботой жены и дочери. Скоро в Сан-Ремо перевезли часть его библиотеки из Женевы, некоторые любимые вещи, и он почувствовал себя дома.