Плексус
Шрифт:
Я ждал, когда же он выложит главный козырь.
– И вы живете тем, что продаете эти… эти листки?
– Стараемся…
И кто, как вы думаете, врывается в эту минуту внутрь? Мона! Я представил ее лейтенанту, который, кстати, был в штатском.
К моему удивлению, Мона воскликнула:
– С чего мне знать, что этот тип в самом деле лейтенант Морган?
Начало для беседы не очень тактичное. Смутить лейтенанта, однако, оказалось делом нелегким; в общем, он, по-видимому, хотел, чтобы Мона
– А теперь, молодая леди, - прервал молчание он, как бы выкинув из головы все, что я ему уже сообщил, - не соблаговолите ли объяснить, с какой целью вы написали эту маленькую статью?
И тут мы заговорили наперебой.
– Я же сказал, что статью написал я!
– воскликнул я. А Мона отрезала, не обращая внимания на мои слова:
– Не вижу причины, почему я должна что-то объяснять полиции.
– Так это вы написали ее, мисс… или, скорее, миссис Миллер?
Нет, не она, - возразил я.
– Так кто же все-таки ее написал?
– покровительственным тоном спросил лейтенант.
– Может, вы вместе?
– Он не имеет к этому ни малейшего отношения, - сказала Мона.
– Она пытается прикрыть меня, - запротестовал я, - не верьте ни одному ее слову!
– А может, это вы ее покрываете?
– предположил лейтенант.
Мона не выдержала.
– Покрывает?
– закричала она.
– На что вы намекаете? Что плохого в этой… в этой?… - Она запнулась, не зная, как назвать предъявленный вешдок.
– Я не говорил, что совершено преступление. Я просто пытаюсь понять, что побудило вас написать это.
Я взглянул на Мону, а потом перевел взгляд на лейтенанта Моргана:
– Позвольте мне объяснить. Написал это я. И написал потому, что ненавижу несправедливость. И хочу, чтобы люди о ней узнали. Вы моим ответом довольны?
– Значит, вы этого не писали?
– сказал лейтенант Моне.
– Очень хорошо. Как-то не хочется думать, что у такой милой молодой женщины такой образ мыслей.
Лейтенант снова поставил Мону в тупик. Она ждала от него совершенно иной реакции.
– Мистер Миллер, - продолжал полицейский, слегка изменив тон, - на вашу диатрибу, если будет позволено так ее назвать, поступило множество жалоб. Ее тон людям не нравится. Он подстрекательский. Вы выражаетесь как радикал. Я знаю, конечно, что это не так, иначе вы не жили бы в таком квартале, как наш. Я хорошо знаю эту квартиру. Мы здесь играли в карты с судьей и его друзьями.
Напряжение чуть спало. Теперь я знал: все закончится любезным советом не становиться в будущем агитатором.
– Слушай, - сказал я Моне.
– Почему бы тебе не предложить лейтенанту выпить? Вы же не откажетесь с нами выпить, а, лейтенант? Полагаю, вы сейчас не при исполнении.
– Нисколько, - ответил он, - теперь, когда знаю, что вы за люди. Нам ведь приходится за всем присматривать. И за этим тоже. Таков порядок. У нас приличный старый район.
Я выдавил понимающую улыбку. Затем передо мной на миг всплыло лицо того блюстителя закона, к ногам которого меня бросили еще сопливым мальчишкой. И вдруг меня осенило. Опрокидывая стакан шерри, я внимательно всмотрелся в лейтенанта Моргана и ринулся в бой.
– Я родом из Четырнадцатого округа, - начал я, расплываясь в сладчайшей манере.
– Может, вы знаете капитана Шорта или лейтенанта Оукли? Или Джимми Данна? И наверняка вы должны помнить Пэта Маккэррена?
Я попал точно в цель!
– Я из Гринпойнта, - сказал он, протягивая мне руку.
– Надо же, как сошлось!
– Мы друг друга поняли.
– Кстати, - сказал я, - может, налить вам виски? Как-то не пришло в голову спросить сразу. (Виски у нас не было, но я знал, что он откажется.) - Мона, где у нас то, шотландское?
– Нет, нет!
– запротестовал он.
– Ни в коем случае. Все и так хорошо. Так вы, значит, из старого Четырнадцатого… и писатель? Скажите, что вы пишете, кроме этих… как они называются… Какие-нибудь книги?
– Написал несколько, - сказал я.
– Я пришлю вам последнюю, как только она из печати выйдет, хорошо?
– Было бы здорово. И еще что-нибудь, что написала ваша жена, ладно? Вам на нее, надо сказать, повезло. Она знает, как за вас постоять.
Мы еще немного поболтали о прежних временах, а потом лейтенант Морган решил, что ему пора идти.
– Я занесу это в журнал в графу под буквой… как вы эти листки называете?
– Натюрморты, - сказала Мона.
– Отлично. Значит, под буквой Я. До свидания и удачи вам в вашем писательстве! Если что случится, где меня найти, вы знаете.
Мы пожали друг другу руки, и я мягко притворил за ним дверь.
– Уф!
– выдохнул я, плюхаясь в кресло.
– В следующий раз, если кто-нибудь будет меня спрашивать, - сказала Мона, запомни, что «натюрморты» пишу я. Хорошо, что я пришла вовремя. Ты этот народ не знаешь.
– Но я вроде бы справился, - возразил я.
– Никогда не говори правду полицейским.
– Все зависит от обстоятельств. Есть полицейские и полицейские.
– Нет! Им доверять нельзя!
– отрезала Мона.
– Быть с ними приличным - себе дороже. Хорошо, что не было О'Мары. Он еще глупее тебя.»
– Разрази меня Бог, я не понимаю, чем ты недовольна?
– Только без толку потратили на него время. И не надо было предлагать ему выпивку.
– Слушай, а ты не слишком, а? Что, полицейские, по-твоему, не люди? Не все они скоты.