Плексус

Миллер Генри Валентайн

– Отлично!

Еще пару недель дела шли прекрасно. Мы с Моной пошли на компромисс. Я таскал ее поклажу и ждал с книжкой на улице, пока Мона зарабатывала деньги. Иногда за нами увязывался Шелдон. Он не только помогал мне таскать эту тяжесть, но и, невзирая на наше слабое сопротивление, платил за ужин в еврейской кулинарии на Второй авеню, куда мы пристрастились ходить по вечерам. Там невероятно вкусно кормили. Море сметаны, редиска, лук, штрудель, бастурма, копченая рыба, всевозможная выпечка, черный хлеб всех сортов на выбор, восхитительное масло, русский чай, икра, яичная лапша и - сельтерская. Потом - домой на такси, через

Бруклинский мост. Каждый раз, выходя из такси у освещенного подъезда, я гадал, какие мысли приходят в голову владельцу этих величественных каменных стен при виде жильцов, с завидным постоянством появляющихся под утро с огромными чемоданами.

Вокруг Моны постоянно толпились новые поклонники, от воздыхателей не было отбоя. А она была не в том положении, чтобы просто послать их куда подальше. Одного из них, художника-еврея, звали Мануэль Зигфрид. Денег у него особо не водилось, зато он был счастливым обладателем превосходной коллекции книг и альбомов по искусству. Мы постоянно брали у него что-нибудь посмотреть, особенно эротические рисунки. Больше всего нам нравились японцы. Ульрих даже приносил с собой лупу, чтобы не пропустить ни одного штриха.

О'Мара был за то, чтобы продать их, а затем, устами Моны, объявить, будто у нас их украли. На его взгляд, слишком уж щепетильно мы себя вели, и эта щепетильность не вызывала у него восторга.

Однажды, когда в очередной раз зашел Шелдон, чтобы отправиться вместе с нами, я дал ему посмотреть один из самых откровенных альбомов. Мельком бросив взгляд на страницу, он поспешно отвернулся. Потом закрыл лицо руками и стоял в такой позе, пока я не убрал книгу.

– Что с тобой?

Он приложил палец к губам и отвел взгляд.

– Не бойся, они не кусаются.

Шелдон не ответил, продолжая пятиться к двери. Вдруг он схватился руками за горло и стремглав выскочил в туалет. Его рвало. Вернувшись, он подошел, взял мои руки в свои и сказал еле слышно, умоляюще глядя мне в глаза: - Ни в коем случае не показывайте их миссис Миллер.
– Его голос понизился до шепота.

Не желая спорить, я приложил два пальца к губам, как бы давая слово, и понимающе кивнул:

– Как скажешь.

Он почти безотлучно находился при нас. Когда я бывал не в настроении разговаривать, он терпеливо стоял у меня за спиной как истукан, пока я читал. Через некоторое время мне осточертело пребывать в компании хлопающего глазами идиота. Мона была только рада, когда в очередной раз я сказал, что останусь дома. Она будет себя менее скованно чувствовать. Нам всем от этого будет только лучше.

Как-то вечером, лениво переругиваясь с О'Марой, тоже довольным, что я остался дома, я выдвинул новую сногсшибательную идею. Мне загорелось организовать заказ сладостей наложенным платежом. О'Мара, которого хлебом не корми - дай ввязаться в какую-нибудь авантюру, немедленно клюнул на мое предложение.

– Тут-то мы и развернемся, - оживился он. Мы не откладывая принялись составлять план действий: придумывать шапку к посылочному бланку, текст сообщений, циркулярных и сопроводительных писем, перечень адресатов и так далее. Размышляя об именах, я прикинул всех клерков, телеграфисток, управляющих, с которыми водил знакомство в телеграфной компании. Вряд ли они откажутся. Ну что им стоит раз в неделю купить коробочку леденцов. Собственно, на большее мы и не замахивались нас вполне устраивала одна коробка в неделю. Мы совершенно не задумывались, что человек может озвереть, если его постоянно пичкать леденцами, даже импортными. Постоянно - то есть коробка в неделю, а недель, между прочим, в году целых пятьдесят две.

Мы решили пока не посвящать Мону в наш замысел.

– Ты ведь ее знаешь, - многозначительно заметил О'Мара.

Нетрудно догадаться, что наше предприятие кончилось, не успев начаться. Бланк заказа был очень красив, шрифт великолепен, однако результат был нулевой. В самый разгар событий Мона все-таки раскусила нашу тайну. Она скептически отнеслась к развернутой кампании, считая, что мы понапрасну тратим время. К тому же все это ей уже порядком надоело. Матиас, ее приятель от недвижимости, был готов в любой момент помочь ей устроиться на работу. Она похвасталась, что уже научилась водить машину. (Правда, мы оба не поверили.) Несколько удачных сделок, и мы сможем купить дом. И понеслось… Да, еще этот Алан Кромвель. Она ведь так и не рассказала мне о предложении. Все ждала подходящего момента.

– Ну и… - поинтересовался я.

– Он предложил мне писать колонку для газет. Херстовских. Одну в день. Гарантированно.

Я так и подскочил:

– Что? Колонку в день?
– Чтобы в синдикате Херста предложили целую колонку никому не известному автору!

– Это его забота, Вэл. Он знает, что делает.

– И что, они готовы запускать это в номер?
– осведомился я, чуя подвох.

– Нет, - ответила она.
– Во всяком случае, не сразу. Какое-то время, пару месяцев, придется потрудиться, и если им понравится… Да и вообще, какая тебе разница! Главное, Кромвель готов платить нам сто долларов в неделю из своего кармана. Он уверен, что ему удастся договориться с управляющим синдикатом. Они близкие друзья.

– И о чем я - ой, извини, ты- должна будешь писать?

– О чем угодно.

– Невероятно! Я себе этого не представляю!

– Зато я представляю. Иначе и раздумывать не стала бы.

Я вынужден был признать это убедительным доводом.

Итак… Она будет продавать недвижимость, а я - писать статьи. Неплохо.

– Говоришь, сотня в неделю? Как мило с его стороны. Я о Кромвеле… Похоже, он о тебе очень высокого мнения.
– Мое лицо хранило абсолютно невозмутимое выражение.

– Ему это ничего не стоит, Вэл. Он просто хочет помочь.

– А он знает обо мне? Ну в смысле, неужели он ничего не подозревает?

Нет, конечно. Ты что, рехнулся?

– Да нет, просто интересно. Иногда такие типы… С ними иногда можно поговорить почти обо всем. Любопытно было бы взглянуть на него.

Это легко устроить.
– Мона улыбнулась.

– Что ты имеешь в виду?

– Давай как-нибудь вечерком встретимся у папаши Московица. Я скажу, что ты мой давний друг.

– Это мысль. Надо будет зайти к старику. Забавно будет. Можешь сказать, что я врач. Подходит? Но прежде надо разделаться с этими леденцами, - вставил я.
– У меня тут появилась одна мыслишка. Если отправить мальчишек-рассыльных по телеграфным агентствам, мы могли бы сорвать солидный куш. Сотни две разошлись бы моментально.

– Хорошо, что напомнил, - перебила Мона.
– Хозяин кондитерской пригласил нас в субботу на обед. Хочет отпраздновать наши успехи. По-моему, он хочет взять нас в свой бизнес. Я прошу тебя не делать никаких резких движений, а то старик обидится.