Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский
Шрифт:
– Константин!
Юрий уже и сам разглядел: Константин!
Сбежал на берег по крутой тропе. За ним - боярин Борис, кликнувший людей. Юрий сделал знак, чтобы остались все наверху. Лодка ткнулась носом в землю. Вышел воевода, гребцы застыли у весел.
Братья сошлись на прибрежном галечнике, обнялись крепко-накрепко. Юрий заметил на щеках Константина капли. То ли слёзы, то ли речные брызги.
– Очи невольно плачут, созерцаючи тебя, брат, - признался младший из Дмитричей.
Старший спросил:
– Где Андрей с Петром?
Константин начал издалека:
– Всем ныне заправляет дщерь Витовтова и этот - как его?
– литовский
88
Ряд– соглашение, договор.
Он замолчал. Юрий не торопил. Чувствовал: витиеватые объяснения тяжелы для прямого, честного Константина.
Когда же вынужденный воевода племянника продолжил речь, князь был огорошен его известием.
– Пока мы шли к Костроме, а ты - к Нижнему, два ордынских отряда во главе с царевичем и мурзой с ходу врасплох захватили Галич. Ватазин бежал в леса.
– А Дмитрий?
– вскрикнул Юрий.
– Мой сын Дмитрий Красный! Он не с нами. Он - в городе.
– Стало быть, увезён Ватазиным, - успокоил брат.
– В городе его нет: я там был. Галич изрядно пожжён и пограблен. При нашем приближении татары ушли в сторону Рязани, Андрей и Пётр бросились вдогон. Мне же выпала горькая доля преследовать тебя. Настичь, разбить, доставить в Москву на судилище скорое и неправое: таков наказ.
– Галич!.. Галич!
– горько повторял Юрий, глядя на противоположный берег.
– Ужель Дмитрий увезён татарами?
– Галич освобождён, а о младшем твоём я не ведаю, - молвил Константин. И в сердцах прибавил: - Князья дерутся... Татары грабят... Земля страдает...
Юрий задумался:
– Куда мне теперь? На что решиться? Как поступить?
Константин, полагая, что речь о борьбе с племянником, посоветовал:
– Сейчас твоя надежда - Улу-Махмет, хан ордынский.
Юрий же думал о сыне. Упоминание о хане отвлекло его:
– На врага надеяться?
Константин возразил:
– Улу-Махмет, как я думаю, не разбойник. Мурза с царевичем поступили по своей воле. Оба будут наказаны.
– Наказаны!
– откликнулся Юрий.
– Нет, это я наказан!
Младший брат изложил своё предложение:
– Возвращайся в Галич, проси у племянника мира на год. Бояре по нежеланию воевать уступят. Уговорят Софью с Наримантовым. Временщик, хотя и воинствен, однако любая битва - палка о двух концах. Требуй третейского суда. Не найдёшь судью лучше Улу-Махмета. Такой выход увлечёт всех: ордынец будет иметь случай мирно вмешаться в жизнь непокорного русского улуса; Софья с сыном удвоят посулы мурзам и бекам, чтобы великокняжеская казна затмила
– А я... чем я одолею?
– перебил Юрий.
– Сильными мира сего, - молвил Константин.
– Есть твои верники близ великого хана?
– Есть, - вспомнил Юрий Кавергу с Ширин-Тегиней. Оба, он слышал, крупные люди в Больших Сараях. Первый - темник, второй - беклярибек.
– Сейчас главное - не спешить, - развивал свою мысль младший брат.
– Время на твоей стороне. Витовт делами силён, а годами слаб. Того и гляди помрёт. Новые лица, обретшие силу при малолетнем великом князе, вызывают неприязнь старых. Со временем это во что-то выльется. Между тем твоя рать может увеличиться. При двух равных противоборных силах боярам будет из кого выбирать.
Юрий обеспокоился:
– Ты-то с чем сейчас возвратишься? Настиг, да отпустил. Пособник!
Константин пощипал ус:
– Литвин так мне и скажет. А у меня - отговорка: весенний разлив Суры. Нет способа в переправе. Оно отчасти и так. Но с тобой мы пришли к договору: ты, замирившись, уходишь в Галич, якобы распускаешь рать, просишь годовой передышки...
Юрий Дмитрич в раздумье походил по низкому берегу. Сура была мутной, текла беспокойно, от неё исходили холод, неприязнь. Не хотелось не только касаться такой воды, даже плыть по ней на дощанике. Младший брат совершил это ради старшего.
Константин на виду у московлян с галичанами как встретился, так и простился с мятежным братом крепким объятием.
По его отплытии князь призвал Вепрева:
– Срочно шли гонца в Галич. Скорейшим гоном, на сменных. Пусть узнает: где мой младший сын Дмитрий? Пусть нарочные о поисках ежедневно сообщают мне один за другим, немедля! Княгине об этом - ни полсловечка!
3
Галич встречал своего князя уныло. Юрий вернулся, как возвращаются на щите: без трубных звуков, без военной добычи, почти без войска. Вятская тысяча ушла ещё с пути к себе в Хлынов. Галичские ратники были распущены по домам, едва оказались в родных пределах. Княжеский въезд никем не приветствовался. А князь был весел: ещё за озером, в селе Пасынкове, встретил его младыш Дмитрий, живой, невредимый, давно прибывший с Ватазиным из лесов. С коня он пересел к матери в кибитку, дабы поведать ей о татарском набеге.
Когда Юрий Дмитрич в виду города заглянул при остановке к супруге, Анастасия весело сообщила:
– Митенька говорит: татары без нас тут набедокурили. Да, слава Богу, ушли, с чем пришли.
Остались позади выгоревший посад, земляной вал. Поехали разорёнными улицами. Колокола не трезвонили, большие барабаны-набаты не били. Толпы не высыпали навстречу, хотя на Торговой площади изрядно собралось глазеющего народу. Взирали на прибывших мрачно. Лишь один бородач в заломленном колпаке одиноко крикнул:
– Князю Юрию слава!
Показалось: лицо этого человека знакомо. Однако вспоминать не хотелось. Мысли - не в прошлом, а в будущем, которое выглядело как небо с наплывающей тучей.
Пришлось задержаться в воеводской избе. Поезд проследовал в кремник, а князь должен был выслушать донесение тиуна Ватазина. Тот говорил долго, - откуда слова брались?
– хоть ничего существенного, чего бы Юрий не знал от брата Константина, не сказал.
В кремнике пришлось поблагодарить каждого из ближних сподвижников за напрасно претерпенные тяготы. Для пира повода не было.