Плененная королева
Шрифт:
– Королева – светская женщина, – заявил Генрих. – Ее не так-то легко вывести из себя.
Томасу было известно и это, он не забыл, чту ему доводилось слышать в доме архиепископа Теобальда от Иоанна Солсберийского, работавшего на папскую курию, когда Алиенора пыталась добиться развода с Людовиком. Иоанн по секрету сообщил ему несколько любопытных и даже скандальных фактов, которыми он ни с кем не мог поделиться. А еще уже много лет циркулировали другие живописные слухи. Бекет слышал их постоянно от многих людей. Если бы кому-то понадобилось свидетельство того, что женщины – существа слабые, знаний
– Ты считаешь, что с моей стороны глупо признавать собственного сына? – спросил Генрих, глядя на друга глазами цвета стали.
– Я бы посоветовал вам действовать осмотрительно, – откровенно ответил Томас. – Но это вопрос приватный. Только вы и должны решать его.
– Я намерен продвинуть мальчика. Джеффри может со временем оказаться полезным для меня. Я помню моего бастарда-дядюшку Роберта Глостера. Он оказал неоценимую помощь моей матери в борьбе со Стефаном.
Бекет посмотрел на мальчика. Тот внимательно слушал их разговор. У него были умные глаза. Генрих прав: о нем определенно следовало позаботиться.
– Позвольте мне предложить для Джеффри церковную карьеру, – отважился сказать Бекет. – Впрочем, факт его незаконного рождения может стать препятствием на пути к высоким церковным должностям.
– Папу Римского легко купить, – ответил Генрих. – Я могу сделать моего маленького Джеффри архиепископом Кентерберийским! Или даже канцлером, когда ты впадешь в старческое слабоумие! – Он подмигнул и рассмеялся. – Мои бароны этого, конечно, не одобрят!
– Тогда им придется сделать то же, что и королеве: смириться, – в том же шутливом духе ответил Бекет.
Король благожелательно улыбнулся. Томас, как всегда, знал меру в шутках.
– Мне кажется, королева не любит меня, – проговорил Томас.
– Чепуха! – ответил Генрих. – Ты мой преданный друг. Как же она может тебя не любить?
– Боюсь, королеве не нравится мое влияние. Ей, несомненно, хотелось бы быть первой из ваших советников.
– Возможно, – ответил Генрих. – Но она женщина, со всеми женскими недостатками, хотя и способнее большинства. Алиеноре нечего завидовать. Я ведь сплю с ней, верно? – Бекет поморщился, но Генрих не заметил этого. – И я наделил ее широкими полномочиями. Я доверяю ей править в мое отсутствие, но даже когда я здесь, королева может издавать судебные предписания и отправлять правосудие, если хочет. Кроме того, она может улаживать споры. Так с чего ей тебя не любить?
– Что ж, возможно, мне померещилась ее неприязнь, – согласился Томас, оставляя свои сомнения при себе. Бекет подозревал, что Алиенора уже видит в нем соперника. Одному Господу было ведомо, но именно так и он смотрел на нее.
– Королева знает, что ты для меня незаменим, – продолжал Генрих. – Где еще я найду человека столь усидчивого и предприимчивого, столь опытного и способного? Кто еще так предан мне? Томас, я говорю тебе: ты моя правая рука. Я доверяю тебе. Вместе мы сделаем это королевство великим!
– Милорд льстит мне, – отозвался Томас с задумчивой, мягкой и такой привлекательной улыбкой. – Я счастлив, что могу служить вам моими скромными талантами.
– Ты говоришь, как придворный! – с иронией сказал Генрих. – Принимай похвалу, если ты ее достоин. Ты заслужил ее своими талантами.
Некоторое
– Этот ребенок умен! – довольно констатировал он. – Он хочет знать все. Юный Вильгельм весь из себя такой надутый. Из него выйдет великий воин. А у Джеффри прекрасная голова.
– Я бы на вашем месте не говорил об этом в присутствии королевы! – остерег его Томас.
Генрих рассмеялся, потом плотнее завернулся в свой короткий плащ. Июнь стоял необычно холодный. На мгновение король с тоской вспомнил о теплых Анжу и Аквитании.
В один миг небо потемнело, и пошел дождь. Скоро уже лило как из ведра, и, не желая промокнуть до костей, они привязали лошадей под деревом, а сами нашли укрытие на церковном крыльце, закутавшись в плащи. Вдруг они поняли, что делят убежище с нищим, который дрожит в своей жалкой оборванной одежде. Бедолага с надеждой посмотрел на них, словно догадавшись, что перед ним важные персоны.
– Кто этот человек? – спросил Джеффри.
– Он бедный бродяга, – ответил Генрих.
Бедный бродяга продолжал смотреть на него задумчивым взглядом.
– Не стоит ли подать пример добродетельности мальчику и одарить этого бедняка теплой одеждой, чтобы она защищала его от дождя? – посмотрев озорным взглядом, обратился к своему другу Генрих.
– Стоит, – согласился Томас, не заметив блеска в глазах короля и думая, что в данном случае тот проявляет несвойственную ему щедрость.
– Вот ты и подай пример, – весело сказал Генрих и, сорвав дорогой плащ с плеч Бекета, швырнул его удивленному нищему, который, быстро закутавшись в плащ, без дальнейших слов поспешил прочь.
Томасу не осталось выбора, как смириться с потерей. Но он был взбешен и потрясен, поняв в это мгновение, что жестокость – подспудная черта Генриха. Бекет тогда впервые испытал к молодому королю иные чувства, кроме любви, но еще больше поразило его, что Генрих сумел вызвать у него это чувство. Стоя на крыльце и дрожа от холода, Бекет мучился мыслью о том, насколько далеко может зайти его непредсказуемый хозяин в будущем, подвергая испытанию их дружбу.
Алиенора смотрела на стоящего перед ней мужа, который подтолкнул вперед незнакомого маленького мальчика.
– Поклонись королеве, – сказал Генрих растерявшемуся черноволосому мальчугану, схватил того за ворот и наклонил ему голову. – Вот так! Его зовут Джеффри. Это мой сын, Алиенора, рожденный до нашего брака. Я привез его ко двору, чтобы здесь выучить и для компании нашим мальчикам.
Алиенора замерла. Ей было известно, что короли и лорды считают себя вправе, не особо задумываясь, брать любовниц и воспитывать бастардов. Это делали ее отец и дед, и в доказательство того сейчас при дворе жили два ее незаконнорожденных брата. Алиенора и сама не придерживалась строгих правил, зная, что у мужа в прошлом были любовницы, и мирилась с этим. Но когда перед ней оказалось живое свидетельство его распутства, она испытала потрясение. В одно мгновение поняла она, какова была истинная цель этой охотничьей экспедиции.