Плененная королева

Уэйр Элисон

Уснули они только несколько часов спустя. У Алиеноры не было еще такого истового, полного жизненных сил любовника, и она вдруг открыла в себе невообразимую способность к наслаждению – в тех местах, о существовании которых и не догадывалась. Потом наступил сон, тихий, глубокий, а на рассвете, когда Алиенора проснулась, Генрих снова обнял ее, и она своим бедром почувствовала настоятельную упругость его мужского естества.

Потом она лежала, прижавшись к нему, приходя в себя после восторгов любви. Они все лучше узнавали друг друга, и Алиенора понимала, что теперь ни

за что не откажется от Генриха.

Его серые, горящие желанием глаза смотрели в ее глаза, губы расплылись в улыбке.

– Я думаю, – начал Генрих, – что никогда еще не чувствовал такого с женщиной. – Он на удивление нежно провел пальцами по ее щеке. Энергия, казалось уже растраченная, не иссякала, и это возбуждало Алиенору.

– Меня переполняет невыразимый восторг, – сказала она, не отрывая от него взгляда. – Скажи мне, что это не одно лишь вожделение.

– Не могу с тобой не согласиться, – усмехнулся Генрих. – Ты просто великолепна. – Он провел вытянутой рукой по всему ее телу. – Но ты мне нужна не только для постели. Я хочу узнать тебя – всю, какая ты есть. И мне нужен твой разум, не только тело. Мне нужна твоя душа.

– Едва увидев тебя, я почувствовала – нет, я уже тогда знала наверняка, – что мы предназначены друг для друга, – отважилась сказать Алиенора. – Тебе это не кажется сумасбродством?

– Нет, – ответил Генрих. – Я чувствую то же самое, и меня радует, что мы равны по силе страсти.

Да, это судьба. У Алиеноры не осталось сомнений. Восторг переполнял королеву. Господь свел их двоих. Генрих может удовлетворить не только потребности ее тела, но и ее амбиции. С того мгновения, когда они соединились, Алиенора знала, что их встреча будет иметь далеко идущие последствия, и вдруг будущее ясно открылось перед ней. Она оставит Людовика, их брак будет разорван, она вернется в Аквитанию, чтобы подтвердить свои права владения. А потом подарит Генриху и эти земли, и себя саму. Соединив ее земли с теми землями, что он получит в наследство, они построят империю, какой еще не знал христианский мир! Аквитания станет великой мировой державой. С помощью Генриха она приведет в повиновение своих непокорных вассалов и будет хорошо и мудро править страной.

– Генрих Сын Императрицы, я хочу быть твоей женой, – сказала Алиенора, глядя в его бездонные глаза.

– А я, моя госпожа, хочу быть твоим мужем! – страстно воскликнул Генрих, снова поцеловав ее. – Многие об этом говорят, и я знаю, что ты сама сомневаешься в законности твоего брака, и даже благочестивый Бернар разделяет эти сомнения. Но что Людовик? Он отпустит тебя?

– Я поговорю с ним, – прошептала Алиенора, щекоча губами его ухо. – На сей раз ему придется меня выслушать.

– Ты собираешься сказать ему про нас? – с тревогой спросил Генрих.

– Нет, конечно, – ответила она. – Я не настолько глупа, любовь моя. Ты думаешь, он отпустит меня, зная, что я хочу выйти за тебя?

– Нет, глупец – это я! Мой отец часто говорит мне об этом.

– Наш брак просто необходим, – произнесла Алиенора. – Я давно хотела свободы, но как я смогла бы ее сохранить? Вокруг меня сразу же соберутся искатели состояний. Я не могу выйти замуж за кого попало. А ты будешь моим мощным защитником и, я не сомневаюсь, станешь охранять мое наследство и поможешь мне хорошо им управлять.

Генрих

долго и внимательно смотрел в ее глаза:

– Мне приходило в голову, что ты решишь, будто меня интересуешь не ты, а твое наследство. Но теперь ты, вероятно, понимаешь, что на самом деле все не так. – Он принялся играть ее сосками. – Да будь ты хоть бесприданницей, я взял бы тебя в жены. Я не лукавлю, Алиенора. Клянусь Господом!

– Я тебе верю, – с некоторым сомнением в голосе произнесла Алиенора. – Будем надеяться, что Господь на этот миг отвел взгляд Свой в сторону. Несомненно, однако, что люди, деньги и ресурсы моих земель могут оказать тебе неоценимую помощь в борьбе за английский трон.

– Значит, тебе известны мои амбиции касательно Англии! – рассмеялся Генрих. – Конечно, это никакая не тайна.

– Я вполне осознаю, – продолжала Алиенора, – что, женившись на мне, ты становишься самым значительным и богатым принцем Европы.

– И почему только мне самому это не пришло в голову? – слукавил Генрих. – Ты вдруг стала для меня бесконечно более желанной! – Он начал целовать ее – поначалу игриво, а потом все с большей страстью.

– Постой, – отстранилась Алиенора. – Мы принесем клятву стать мужем и женой?

Он замер, торжественно глядя на нее:

– Принесем. Я, Генрих Сын Императрицы, беру тебя, Алиенору Аквитанскую в мои будущие законные жены.

Алиенора села в постели, длинные волосы упали на груди.

– И я, Алиенора Аквитанская, навечно обещаю себя в твои жены, Генри. Аминь. – Она излучала такое счастье, что у него перехватило дыхание. – Теперь решено. Мы непременно сделаем все, чтобы так и случилось. Людовика предоставь моим заботам.

– Придется. Завтра мы уезжаем в Анжу. Я знаю, моя Алиенора, ты меня не обманешь. – Генрих взял ее руку и поцеловал.

Она интуитивно догадалась, что он, будучи человеком, не искушенным в придворных любезностях, довольно редко прибегал к таким куртуазным жестам. Тем более ценным было для нее такое отношение.

– Я приняла решение, – произнесла Алиенора. – Ничто не сможет нам помешать. Но мы должны строжайшим образом блюсти нашу тайну. Людовик не должен догадываться о том, что мы собираемся стать мужем и женой, пока этого не случится.

– Вполне разумно. Ведь он сделает все, чтобы нам помешать, если узнает. Людовик мне и так не доверяет. Мои владения чуть не со всех сторон окружают подвластные ему земли. Я, вероятно, самый серьезный его враг. Узнай он, что под мою руку перейдет и богатая Аквитания – да его удар хватит! – Он помолчал, нахмурился. – Но ты понимаешь, что наш брак, если мы не получим разрешения Людовика как сюзерена, может привести к войне?

– Понимаю, – спокойно ответила Алиенора. – Но у какой стороны выше шансы на победу? Борьба будет неравной. Французское королевство слишком мало и слабо по сравнению с Аквитанией, Пуату и Нормандией.

– Военная мощь – это одно, а право – другое, – напомнил ей Генрих. – Многие поддержат Людовика из чувства морального долга. Они будут обвинять нас в том, что мы своими действиями провоцировали его, не говоря уже о нарушении приличий. Но если ты готова рискнуть, моя госпожа, разве я могу тебе возражать? – В глазах молодого герцога засверкали искорки – он уже предвкушал схватку с Людовиком.