Пленённая Призраком
Шрифт:
Торопливыми шагами Адам направился к выходу, но, подойдя, вдруг остановился. Долгие, бесконечно, невыносимо долгие годы он томился в стенах этого дома, мечтая покинуть его, но никогда не задумывался над тем, каким теперь стал мир, спустя сотню лет. Конечно, время не стояло на месте, и мир менялся. Вот только сам Адам, запертый в безвременном пространстве, не видел его преображения, а потому явно отстал.
Адам волновался.
«Ну, же – вперед, – приказал он себе».
Адам сделал несколько шагов навстречу утру, навстречу миру. Солнце тут же нещадно ударило в глаза. Ощущение было болезненным. Надо же, он так
Да, нужно время, чтобы глаза привыкли к солнцу. Ничего, он подождет, он потерпит. Он вернулся к жизни, только это важно, только это имеет значение.
Он вернулся.
Убрав ладонь с лица, Адам широко улыбнулся, и, вдохнув полной грудью свежий утренний воздух, устремился навстречу новой жизни.
ГЛАВА 17.
Пробуждение было долгим и неприятным – всему виной навязчивый звук вибрирующего звонка, который Нина безуспешно пыталась игнорировать. Девушка отвернулась к стене, но уснуть ей не удалось – телефон, оказавшийся у края тумбы, в результате безудержного «бзыкания» со стуком упал на пол.
– С ума сошел? – сонно пробормотала Нина в телефон.
– Так и знал, что ты спишь, и даже не собираешься выполнять задание, которое я тебе вчера задал, – с напускной строгостью сказал Ярослав.
– Какое еще задание? – Нина заморгала глазами, которые слезились от рези, вызванной ранним принудительным пробуждением. Она начисто забыла об утренней пробежке, на которую вчера клятвенно обещала отправиться.
– Мы договорились о ежедневных тренировках, Нина, – вздохнул охотник. В любой другой день девушке непременно стало бы совестно, но сейчас, когда часы показывали начало шестого, сознание еще не успело проснуться, а вместе с ним спала и совесть. – Конечно, если ты передумала становиться охотницей, то не вопрос – я не буду тебя ни к чему принуждать.
– Хорошо, хорошо, – живо отреагировала Нина, тем не менее, с трудом отрывая голову от подушки. «Он это специально делает, – ворчала она про себя, стягивая пижаму. – Хочет, чтобы я отступила». – Сейчас только найду подходящую одежду, умоюсь и отправлюсь навстречу утренним приключениям, – недовольно сказала она вслух. – То-то же Тени обрадуются – сцапать меня посреди безлюдной улицы, когда все нормальные люди еще спят, будет куда проще, чем когда-либо раньше. Тебе не кажется, что мои утренние прогулки в одиночестве весьма рискованны?
– Помниться, однажды Тени не поленились нагрянуть в твою комнату, – спокойно отозвался Ярослав, – так что выражение: «Мой дом – моя крепость», в твоем случае, к сожалению, не действенно. И да, я еще не сошел с ума, чтобы отправлять тебя на утреннюю пробежку одну, – в голосе Ярослава слушались смешинки. – А теперь быстренько одевайся и выходи. Я жду.
– Что? Как это «ждешь»? Где?
– У подъезда.
– Ох, Ярослав… – Нина покачала головой, забыв, что молодой человек этого не видит. Она не могла поверить, что Ярослав так много делает для нее, жертвует временем. Он провел не менее получаса в пути, а, следовательно, поднялся ни свет ни заря. И всё это ради нее. Нину переполняли противоречивые чувства: с одной стороны ей было совестно, а с другой – приятно. Как бы старательно Ярослав не строил из себя благодетель,
– Я тебя жду, – повторил юноша. Нина счастливо улыбнулась, и, поцеловав телефон, принялась одеваться. Сон как рукой сняло.
Тихонько, чтобы не разбудить родителей, девушка прокралась в ванную, где наспех умылась и причесалась. На макияж времени не оставалось.
«Не спугнуть бы Ярослава своей естественной красотой, – мрачно подумала она, придирчиво разглядывая отражение в зеркале».
Выглядела она бледнее обычного, хотя, скажи она это родителям, они бы наверняка возразили, сказав, что серый стал привычным за последние два месяца, цветом ее лица.
Вдобавок к этому под глазами залегли темные круги, а от безупречного мелирования не осталось и следа – волосы стали тусклыми и какими-то… серыми. Китти упала бы замертво, увидь она, в кого превратилась ее подруга. Вместо миловидной голубоглазой блондинки с идеальной кожей и безупречно ухоженными волосами, на девушку из зеркала смотрела бледная, с болезненно-тусклыми глазами и неопрятной прической, незнакомка.
«Обязательно возьмусь за свой внешний вид, как только всё устаканится, – пообещала себе Нина».
Соорудив на голове «пучок», она вышла из ванной комнаты, после чего оделась и успешно покинула квартиру.
– Я уж думал, ты отдалась Морфею, – проворчал Ярослав, когда девушка села в его машину.
– Кому отдалась? – переспросила Нина, собираясь возмутиться.
– Морфею, – с улыбкой повторил охотник. – Это мифологический бог сновидений. Побольше читай.
– И всё равно ты пошляк и грубиян, – неожиданно выдала Нина.
– О, еще какой, – ничуть не обиделся юноша.
Машина тронулась.
– Куда мы? – забыв про перепалку, поинтересовалась Нина. В темноте она безуспешно пыталась разглядеть пейзажи за окном. Ярослав же решительно выехал на дорогу, свернув затем на север.
«Странно, зачем так далеко от дома? – с легкой тревогой подумала Нина. Ей было неприятно подозревать Ярослава, но когда имеешь дело с потусторонними существами, ожидать можно и нужно чего угодно».
– В парк, – просто ответил юноша, кажется, не заметив беспокойства спутницы.
– А-а-а, – протянула Нина. «Почему бы и нет? – успокоила она себя». – Знаешь, – после некоторого молчания сказала она, – я всё же думаю, что утренние вылазки – не самая хорошая затея.
– Засоня, – поддразнил Ярослав.
– Это да, – легко согласилась Нина. – А если говорить серьезно, то мне ужасно неловко от того, что из-за меня ты вынужден лишать себя сна. Говорят, утренний сон самый сладкий.
– Правда, так говорят? – изобразил удивление Ярослав, а затем скривил губы в насмешливой ухмылке. – Тогда они не знают истинного удовольствия. И ты тоже, коль слушаешь диванных экспертов!
– Фу-у-у, – брезгливо воскликнула Нина. – Вот же ты…
– Я говорю об утренней прогулке, – всё с той же насмешкой пояснил охотник. – Ты только представь себе: свежее, раннее утро, одинокие улочки и вокруг ни души. Только ты. Во всем мире только ты. Правда, создается такое ощущение, клянусь тебе! Это непередаваемое ощущение безграничной свободы.