Пленница
Шрифт:
Алекс, полуживая от усталости, лежала на узкой койке. Каждое движение давалось с трудом, но о сне не могло быть и речи. Душа ее ликовала. Они сбежали!
Они изменили ход истории.
Словно пузырьки в шампанском, где-то в груди вскипал смех. Она не удержалась и хихикнула.
Алекс отвели личную каюту коммодора Пребла. Как только она ступила на борт флагмана, сей джентльмен с чувством поцеловал ей руку, осведомился о ее здоровье и посетовал на недосмотр властей Соединенных Штатов, попустительствовавших
Алекс устало прикрыла глаза. Она все еще с трудом верила в происходившее. Она свободна, совершенно свободна, и она вместе с Блэкуэллом. Она на борту флагмана Пребла и только что выбралась из самой гущи настоящего морского боя, и собственными глазами видела множество памятных исторических событий. Боже милостивый! Хотела бы она знать, что ждет ее теперь?
Не оставляло сомнений, что Ксавье не пожалел жизни, чтобы вызволить ее из плена, — значит, он ее любит. Так почему бы им не быть вместе навсегда? Во всяком случае, о возвращении в двадцатый век вопрос отпал сам собою: ведь голубая масляная лампа все равно сгинула вместе с Зу.
Дверь в каюту отворилась.
Алекс прищурилась, всматриваясь в полумрак, и охнула. На пороге стоял Блэкуэлл, высоко подняв зажженную лампу. Он смотрел на Алекс.
Она медленно села.
Как всегда, при виде Ксавье у нее захватило дух, а сердце бешено застучало. Он был в грязной одежде, однако успел смыть с лица кровь и грязь. И конечно, он уже давно сбрил отросшую в рабстве бороду. Несмотря на рваную одежду, на висевшую на перевязи руку и повязку на голове, он все равно ослеплял своим великолепием.
— Я не хотел тебя будить, — сказал Ксавье.
Алекс нервно облизнула губы. Ах, как бы ей хотелось оказаться в его объятиях! Прижаться к нему!
— Я не спала. Разве я смогла бы заснуть? Ксавье… спасибо тебе за все.
Его ноздри затрепетали. Между ними возникло нечто новое. Теперь они понимали, что их встреча неизбежна и что попытка расстаться была и будет огромной ошибкой.
— Я не мог бросить тебя одну в Триполи, Александра.
Алекс спустила ноги с койки. На ней все еще было мусульманское одеяние. Наверняка оно выглядело таким же грязным и изодранным, как и его.
— Пожалуйста, войди.
— Этого не следует делать, — неохотно возразил он.
Алекс удивленно захлопала ресницами и несмело улыбнулась, догадавшись, что Ксавье беспокоится о ее репутации.
— Меня не волнует то, что подумают на корабле. Они и так наверняка не скажут обо мне ничего хорошего. Ведь я целых два года провела в гареме.
— Никому и в голову не приходит думать о тебе подобным образом, — резко ответил он. — Никому и в голову не приходит ничего, кроме того, что ты отважна и прекрасна.
— Пожалуйста, войди, — горячо воскликнула она. — Нам надо поговорить.
Блэкуэлл закрыл за собой дверь.
Алекс, трепеща от волнения, встала и подошла к нему.
— Я обязана тебе жизнью. Как я могла бы выразить вою благодарность?
Он заглянул ей в глаза. Удивительно, каким нежным стал его взгляд.
— Ты ничем мне не обязана. Так поступил бы любой американец.
— Ксавье, — с трудом сдерживая слезы, она погладила его по щеке. Любовь переполняла все ее существо. Ей самой стало страшно от той силы, которой оказалось наделено это чувство.
Он зажмурился. И не смел пошевелиться.
Алекс нежно гладила его лицо, стараясь вложить в эту ласку весь пыл любви и нежности.
И вот они прижались друг к другу, а их губы встретились. Алекс ощущала, как каждая клеточка ее тела переполнилась счастьем, и молча молилась, с жаром отвечая на его поцелуй: «Слава тебе, Господи! Слава тебе!» По щекам текли слезы.
— Что с тобой? — Он взял ее мокрое лицо в ладони. — Почему ты плачешь?
— Я плачу, потому что счастлива, — прошептала она улыбаясь.
Он долго смотрел ей в глаза и наконец улыбнулся в ответ. У Алекс все перевернулось в груди — так редко доводилось видеть эту чудесную улыбку.
— Я тоже счастлив, — произнес Ксавье.
Обнаженные, они лежали, тесно прижавшись друг к другу, на жесткой койке. Сильные руки Ксавье гладили ей спину, руки, бедра. Алекс вздохнула.
— Как бы я ни хотел, я не могу оставаться с тобой, — прошептал он и с невыразимой нежностью поцеловал округлое плечо.
— Держу пари, что весь экипаж и так знает, чем мы тут занимаемся. — Алекс с улыбкой потерлась носом о его грудь. — Мне на это наплевать, так чего же беспокоиться тебе?
— Мне есть о чем беспокоиться, — мрачно откликнулся Ксавье и сел. Алекс тихонько гладила широкие, иссеченные ужасными шрамами плечи. Он тяжело вздохнул.
— Не уходи, — шепнула она.
— Я должен.
Она ни за что не желала его отпускать. От одной мысли об этом сердце болезненно сжималось в груди. Встав на колени, она прижалась к нему всем телом и легонько куснула за ухо. У него вырвался стон. Алекс потерлась о его спину. Он напряженно замер. Она лизнула его в ухо.
— Ведьма, — пробормотал он.
А она гладила мощную мускулистую грудь и ласкала сильный живот. Он напрягся еще сильнее.
Она укусила его за шею.
У него перехватило дыхание. А Алекс, лаская его в паху, спросила:
— Ты действительно хочешь уйти?
— Нет… — выдохнул он.
Наконец они заснули. Внезапно Алекс очнулась: она лежала одна, обнаженная и даже не прикрытая одеялом, и со страхом подумала, что Ксавье ушел. И тут же во мраке каюты различила фигуру возле иллюминатора. Он стоял и смотрел на море.