Пленник времени
Шрифт:
– Мустафа! А где ты русскому научился?
– перевёл разговор на другую тему Генка.
– Таджик я! Мои родственники в Хороге жили. Когда маленький был, я там, у дяди жил три года. В русскую школу ходил, вот и знаю русский. Даже читать и писать чуть-чуть могу. А потом, когда большой стал, двадцать лет, каждое лето пять-шесть раз, туда-сюда ходил, через границу. С русскими людьми разговаривал.
– А чего тебе на месте не сиделось? Туризмом занимался что ли?
– со скрытым подвохом спросил Генка Мустафу.
– Какой туризмом? Контрабанда! Туда - наркотик, оттуда - оружие, вот и вся туризма! Зато сколько денег заработал! Вот, хозяином стал! У меня три кишлака
– гордо сказал Мустафа.
– Тогда понятно, почему ты хозяин, - сказал Генка, удовлетворив своё любопытство.
– Вот и я говорю, что всё понятно! У меня в отряде, лет 12-13 назад, был уже один Инженер, хороший такой. Институт закончил у русских, потом сбежал к нам. Года три-четыре вместе ходили туда-сюда. Мы с ним часто по-русски говорили, чтоб другие наши не слышали, о чём мы говорим. Сейчас говорят, он большой человек в Америке! Но мне сказали, что летом видели его где-то здесь. У него жена и двое детей в Читрале живут. Это в Пакистане, недалеко отсюда. Из Америки он к ним каждый год прилетает, раза два, наверно. Давно его уже не видел, хотел бы увидеть, - мечтательно задумался Мустафа.
– Что тебе мешает? Узнай, когда он будет здесь, да поезжай к нему, если говоришь, что это не очень далеко!
– посоветовал Генка.
– Сейчас война! Так просто туда-сюда не пойдёшь! Но я послушаю тебя. Пошлю человека, чтоб узнал, когда он будет здесь. Может, и тебя ему покажу. Он тоже мудрый человек, может совет даст, что с тобой делать, какую лучше тебе работу дать.
– Извини меня Мустафа, но я чего-то сильно устал, и голова закружилась, - извинился Кулаков перед Мустафой и закрыл глаза.
– Ты голодный! Вот и голова кругом идёт! Хорошо! Я скажу Хамиду, чтоб он тебя накормил, напоил, пускай следит за тобой и начинает своё наказание, - сказал Мустафа и вышел из хижины.
Минут через 10, после того, как ушёл Мустафа, в хижину вернулся Хамид, неся что-то наподобие сумки в руках. Пятеро мужчин, всё это время, молча, сидели около печки и курили. Хамид что-то сказал им, упомянув при этом, как расслышал Генка, имя Мустафы. Все пятеро тут же поднялись и покинули хижину. Хамид достал из своей сумки кусок лепёшки и небольшой глиняный кувшин в кожаном чехле, обмотанный тряпкой. Взял с полки у печки, пиалу, налил что-то из кувшина, и подал пиалу вместе с хлебом, Кулакову. В пиале был горячий, мясной бульон, по всей видимости, из баранины. Генка с трудом сел на своём ложе и левой рукой взял пиалу. В правую, Хамид сунул лепёшку. Генка хотел, было, поинтересоваться на счёт ложки, но вовремя сообразил, что в таком положении работать ложкой, просто невозможно. Он стал прихлёбывать бульон и закусывать его лепёшкой. Приятное тепло сразу же разлилось по всему телу. Когда Генка допил бульон, Хамид потянулся за кувшином, но Кулаков жестом показал, что больше не хочет. От сытого бульона потянуло в сон. Генка улёгся на свой матрас и погрузился в глубокий сон. Разбудил Генку Хамид, тряся его за левое плечо. Генка с трудом приоткрыл глаза и услышал голос Мустафы.
– Просыпайся, Инженер! Ты после еды, пять часов совсем убитый спал! Я пришёл тебе сказать, что с тобой будет дальше. Ты должен слушать. Что ты будешь думать, мне не интересно! Ты будешь делать так, как я скажу! А скажу я тебе так! Через пять или шесть дней, ты Инженер, Хамид и ещё двое моих людей, на лошадях, поедете в горный кишлак. Он высоко в горах. Скоро зима будет, снег упадёт. В кишлак, до весны, никто придти не сможет, кроме меня, потому что я знаю, как это делать! С Хамидом будешь жить в одном доме. Пока твоя рана не заживёт, он тебе будет помогать. Как совсем здоровый будешь, ты на Хамида будешь работать. Зимой, какая работа? Так, ерунда! За баранами посмотреть, козу подоить. Учиться будешь, если ничего не умеешь. Не будешь хотеть, заставим! Я приезжать буду. На тебя, на Хамида смотреть буду. Пока снег не уйдёт, в том кишлаке жить будешь. Потом я дальше думать буду, что с тобой делать. Вопросов у тебя не должно быть. Я всё понятно сказал. Но если ты имеешь вопрос, можешь свой вопрос спрашивать, разрешаю, - снисходительным тоном завершил свою речь Мустафа.
– Всё ясно, Мустафа! Какие вопросы, ты хозяин, ты и заказываешь музыку, - ответил Генка.
– Да, я хозяин! Хочу сказать тебе ещё. Ты мне живой нужен. Я хочу тебя обменять на сына, он у русских уже месяц. Мне обещали помочь. Можешь не бояться, я тебя убивать не буду! Но, пока, убивать не буду!
– Мустафа поднял указательный палец вверх и хитро улыбнулся, - поменяю тебя на сына или выкуп просить буду. Ты, наверно дорого стоишь? Инженер!
– Мустафа опять поднял указательный палец вверх.
– Ну, на счёт выкупа, тут, Мустафа, у тебя осечка будет, - Мустафа удивлённо посмотрел на Генку, - у меня ведь, ни родных, ни близких. Один я! Никто за меня беспокоиться не будет.
– А советская власть? Я вот к ним и обращусь!
– Попробуй, буду только рад, если у тебя что-то получится, - подначивал Мустафу Генка.
– И попробую! Связь имею! На сына не поменяю, деньгами возьму! Денег не дадут, оружием возьму! Оружием не дадут, что-нибудь всё равно дадут!
– убеждённый в свою правоту, говорил Мустафа.
– Ладно, Мустафа! Желаю тебе удачи в этом вопросе. От твоей удачи, зависит моя дальнейшая судьба.
– Конечно, зависит! Как же ей не зависит? Очень, даже, зависит!
– огрызался Мустафа, не замечая Генкиной иронии.
– Ну, и прекрасно! Значит, обо всё договорились!
– сказал Генка, давая понять, что разговор на эту тему затянулся.
– Хорошо! Ещё до твоего отъезда, я кое-что узнаю про тебя. Мои люди у русских есть. Они должны знать, сколько ты стоишь!
– Мустафа, не прощаясь, вышел из хижины.
Кулаков с трудом сел на своём ложе. Правое плечо уже не болело, а вот левую ногу, согнуть в колене, никак не мог. Колено по-прежнему болело. Генка решил снять джинсы и осмотреть рану. Скорее всего, когда он был в беспамятстве, на рану в колене, тот, кто оказывал медицинскую помощь, не обратил внимания. Хамид молча, смотрел со своего места, как Генка пытается снять джинсы. Когда он понял, что хочет Генка, сам подошёл со светильником в руках и стал осматривать рану. Ранка была небольшая, меньше сантиметра в длину и миллиметра два в ширину. Видимо, осколок попал в такое место, где было мало кровеносных сосудов. Кровь запеклась, почти не испачкав джинсы. Однако обширная область вокруг раны опухла и покраснела. «Ну, вот. Ещё мне гангрены не хватало», - подумал Генка. Хамид молча, осматривал несколько минут рану, затем поставил светильник на стол и вышел.
Отсутствовал он недолго. Пришёл с какой-то бутылкой, поставил её на стол, рядом со светильником. Поковырялся в ящике и достал бинты. Помыл руки в тазике, что стоял в углу, возле печки, взял кинжал в руки. Отрезав кусок от бинта, обильно полил его жидкостью из бутылки и стал протирать свой острый кинжал. По запаху Генка определил, что это был спирт. Срезав на ране запёкшуюся кровь, так, чтоб из раны опять потекла кровь, начал смачивать уже другой кусок бинта. Приложил смоченный кусок к ране и начал ловко бинтовать ногу. От жгучей боли, у Генки потемнело в глазах. На следующий день, Хамид повторил промывание раны. Опухоль заметно спала.