Пленники судьбы
Шрифт:
— Тут тоже все не так просто.
— Что именно?
— Долго объяснять. Разберешься по ходу дела… Кстати, уважаемая атта, да и ты, Оди… Ложитесь-ка вы спать, а мы вас потом поднимем…
— Да уж какой тут сон! — Марида поудобнее устроилась у затухающего огня. — Сон сбился, когда еще снова придет… Давайте хоть поговорим. В конце концов это так романтично! Я стариной тряхну — в голосе Мариды послышалась насмешка. — Что ни говори, а я давненько в компании молодых людей не любовалась непроглядной южной ночью… Вон небо какое — прямо за душу берет! Кстати, малыш — обратилась Марида к помалкивающему Оди. — Малыш, раньше, до того, как ты попал в цитадель — ты звезды на небе видел?
— Не помню… — покачал тот головой. — Кажется, я их впервые увидел, когда меня из цитадели сюда привезли… То есть не сюда, а… Ну, вам, наверное, понятно…
Еще бы не понять — когда тебя вывезли, как сказала Авита, «на полевые испытания».
— Парень, а зачем ты этого колдуна убил? — спросила Марида. — Ну, сегодняшним утром…
— Он бы от нас все равно не отстал. И потом, я его уже видел. Раньше. Там… Он никого не жалел.
Ну, судя по беседе с этим парнем, интересным собеседником его не назовешь. Это понятно: ему долгие годы не с кем было общаться.
— Оди, — теперь уже заговорила я. — Оди, а как они у тебя начались… Ну, я имею в виду эти приступы?
— Недавно…
— Мальчик, расскажи нам о себе — попросила Марида.
— Зачем?
— Просто поделись воспоминаниями, тем, как ты жил все эти годы… Всегда хочется знать о том, кто находится рядом с тобой.
Немного помолчав, перескакивая с одного на другое, Оди заговорил. Да, кажется, раньше у него были родители, или кто-то очень добрый, но он их совсем не помнит. Уже давно, кажется, всю жизнь, он жил к крохотной темной каморке, где почти всегда было темно и холодно. Еда один раз в день, а частенько его и вовсе морили голодом или заставляли едва ли не умирать от жажды. Он тогда лизал влажные камни стен — на них образовывалась капли воды, и это помогало ему дожить до того времени, когда о нем вспоминали вновь. Правда, язык от таких занятий у него распухал и постоянно был стерт… Потом его часто стали куда-то водить, в непонятные комнаты, где было полно странных и непонятных вещей… Еще там всегда были люди в черных плащах, а позже у парня начались провалы в памяти… Вместо этого пришла постоянная боль и непреходящая жестокость тех, кто заглядывал в его каморку.
И еще он очень боялся, когда его забирали из его крохотной комнатенки — уж лучше жить там, чем получать очередную порцию боли, оскорблений и много чего другого… Очень часто после того, как его уводили к колдунам, он приходил в себя уже на лежанке в своей темной каморке, перевязанный бинтами с головы до ног… А когда на его спине стало расти… это… Тогда парнишка страшно испугался, но после неких… вразумлений (об этом Оди вообще предпочел умолчать) он покорился судьбе. Потом началась учеба, вернее, над ним постоянно проводились какие-то эксперименты. Позже Оди понял, что в него (как когда-то в меня) закладываются разные знания, но в основном они касались изучения языков, а заодно умения сражаться и убивать. Кстати, обучение магии в те занятия не входили вообще…
Несколько раз он встречался с людьми, похожими на него, только вот при тех воспоминаниях Оди только что не мутило, и говорить о том, что было, он не хотел. Как я поняла из его оговорок, там были люди не только со щупальцами на спине, но и много хуже и страшнее… Все они, жертвы экспериментов колдунов, сторонились как людей, так и друг друга.
Правда, случалось и такое, что их заставляли сражаться друг с другом, причем на виду едва ли не всего конклава. Оди повезло — он остался жить, а вот почти всем остальным, многие из которых были его противниками… Беда в том, что их заставляли драться между собой едва ли не насмерть, и раны, которые противники наносили друг другу, можно назвать, самое меньшее, очень серьезными. Оди сумел победить и выжить, а вот насчет остальных — неизвестно…
Кстати, и самого Оди, и других измененных за малейшую оплошность или неповиновение колдуны постоянно наказывали, причем очень жестко. Приучали к послушанию… Измененные должны знать: их жизнь и смерть зависит только от колдунов, а любое неповиновение будет сурово караться…
Так шли годи, и вот однажды в закрытой и плотно завешенной со всех сторон клетке Оди вывезли сюда, на свежий воздух… Он был настолько потрясен картиной открывающегося перед ним мира, что в его душе будто что-то сдвинулось. А потом… Потом он сорвался.
Мне кажется: для того, чтоб батт стал эрбатом, чтоб бывший раб освободился от оков — для этого нужен толчок, пусть даже совсем пустяковый, которого никто не заметит, кроме него самого… Проще говоря: чтоб обрушить гору песка, в нашем случае достаточно одной песчинки. У меня, во всяком случае, для этого достаточно было увидеть муху, барахтающуюся в кружке молока, а у Оди… Я не знаю, что именно произошло на этих самых «полевых испытаниях», но Оди сказал, что увидел несколько нежных полевых цветов, на голубых лепестках которых были капли крови… А потом колдун, он же хозяин, грубо наступил на них…
Когда позже Оди пришел в себя, то понял, что натворил — были убиты все, кто выехал с ним… Однако он не знал, куда ему теперь идти и что делать. Эрбат, пленник дорог… Вот он и принялся, сам не отдавая в том себе отчета, ходить вдоль них… Парень старался делать это по ночам, понимая, какое впечатление на людей произведет его уродство. Однако, когда голод подступал к горлу, то он, как его и учили, уже не выбирал, кого можно есть, а кого нет… А потом он встретил нас, тех, кто отнесся к нему не так, как прочие — без ужаса, страха и ненависти, почти как к человеку. А во мне он сразу почувствовал родственную душу, которую ни в коем случае нельзя обижать или трогать. То есть меня. Вот он и пошел за нами, даже не зная, зачем он это делает и для чего.
И еще одно: что бы не произошло, но он не хочет больше возвращаться назад, в свою маленькую и темную каморку. Лучше умереть здесь, под этим небом, бездонно-голубым или завораживающе-черным…
Жутковатая история, но довольно обычная — сказал мне Койен. Таких, как этот парень, через лаборатории колдунов, прошло без числа и счета… И все они были молодыми, сильными и здоровыми людьми, которым только жить и жить. А короткий рассказ Оди и он сам… Как грубовато сказал мне Койен, чужая попа на льду не передаст того, как ей колюче и холодно на том самом месте…
— Интересно, для чего тебе вырастили отростки на спине? — задумчиво сказал Кисс. — На простой эксперимент тут никак не тянет.
— Не знаю. Но говорили, что мне без них нельзя…
— Лиа — глянул на меня Кисс. — Ты говорила с тем колдуном, которого Оди отправил та тот свет. У него в памяти не было никаких сведений о пашем парне? Ну, там, кто он такой, и для чего это с ним сотворили?
— Я и сама кое-что посмотрела в памяти того убиенного. Выяснила, правда, далеко не все, а потом мне немного Койен помог. Даже не знаю, стоит ли рассказывать обо всем… А, впрочем, теперь это все одно скрывать незачем. Как я поняла, с Оди у колдунов были связаны большие надежды. И даже очень большие… Помнишь, мы как-то говорили об Афакии?