Плохие парни
Шрифт:
Он нашел ломтик белого хлеба в пластиковом пакете и ливерную колбасу, которую густо намазал на хлеб. Тот, впрочем, оказался очень черствым. Откусив от сандвича. Гиббонс поспешно открыл банку майонеза и обмакнул туда свою закусь.
Уже решив было вернуться к Ламберту, Гиббонс вдруг подумал, что самая малость льда способна скрасить ему употребление рома. Он открыл морозильник и полез в пластиковое корытце за льдом. Набрав пригоршню кубиков, он почувствовал, что нечаянно зацепил что-то еще. Вытащив руку, он обнаружил в ней прозрачный пакет, а в пакете – черную записную книжку.
– В рот меня, – ухмыльнулся Гиббонс.
Развязать пакет было для человека в таком состоянии не таким уж простым
Гиббонс покачал головой. Он не мог поверить тому, что Ламберт оказался таким идиотом. Это надо же – сунуть записную книжку в морозильник! Гиббонс решил, что фамилии в книжке представляют собой новые легенды или, если угодно, новые личности людей, находящихся под опекой программы и под персональным присмотром Ламберта. А записаны они, должно быть, по первой букве настоящих фамилий, которые Ламберт наверняка держал в памяти.
На букву "В" было только две записи: Джим Хеннесси и Марк Дэвис. Гиббонс переписал себе в записную книжку эти имена и номера телефонов. Если он проник в суть системы Ламберта, то одним из этих парней должен был оказаться Ричи Варга.
Закончив переписывать, Гиббонс вернул пакет с записной книжкой на место и замаскировал его кубиками льда. Пришлось ему вернуть туда и уже приготовленные для себя кубики, чтобы Ламберт не догадался, что он лазил в морозильник.
– Эй, какого хрена ты там возишься? – заорал из гостиной Ламберт.
– Сандвич делаю. Тебе тоже сделать?
– Не-а.
Когда Гиббонс вернулся в гостиную, Ламберт сидел в кресле практически неподвижно. Он был похож сейчас на статую Линкольна из мемориального комплекса: Эйб Линкольн с пустым стаканом в руке.
– Послушай, Гиб, если я спрошу тебя кое о чем, ты ведь ответишь мне честно, обещаешь?
– Конечно, обещаю.
– Ты спал с Дорой?
– Нет, клянусь тебе, Джордж.
Ламберт вздохнул и уставился в пустой стакан. Гиббонс хотел было плеснуть ему джина, но он оттолкнул руку с бутылкой. Ламберт сейчас был, казалось, воплощением самой печали.
Гиббонс завинтил колпачок на бутылке. Внезапно он почувствовал себя последним мерзавцем.
– Хороший ты мужик, Джордж.
Глава 24
Его костюм, предоставленный самому себе, висел в шкафу. Чемодан лежал открытым на кресле, через его крышку была переброшена синяя рубашка. Чистая одежда была уложена в чемодан, грязная – разбросана по полу. В чемодане, под стопкой чистого белья, лежали три коробки патронов: 38-й калибр, «мягкие» пули 44-го калибра и 9-миллиметровые со смещенным центром. На кровати, разложенный на страницах вчерашней «Дейли ньюс», красовался его арсенал. В одну сторону были отложены 9-миллиметровая автоматическая «беретта» и служебный револьвер 44-го калибра. Газета была в пороховой пыли. Пыль покрывала и фотографию Джимми Бреслина над его ежедневной колонкой.
Снаружи было жарко, как у черта в заднице, а от хренова кондиционера толку тоже никакого не было. Даже здесь, на верхних этажах, не было ни ветерка. Кондиционер не способен был навеять прохладу да вдобавок шумел недостаточно громко, чтобы заглушить трезвон с ближней бензозаправки. Стоял час вечерних поездок, и чертов трезвон не умолкал ни на мгновение.
Тоцци сходил с ума. Он чистил оружие, потому что больше ему нечем было заняться. Подсознательно он рассчитывал на то, что стоит ему подготовиться к чему-нибудь интересному, как оно сразу же и начнется. Он походил на писателя, точащего карандаши и уже приготовившего пачку писчей бумаги в надежде на то, что его вот-вот посетит вдохновение, стоит ему заточить последний карандаш. Это была чисто бойскаутская логика: будь готов. Опасность же подобного подхода к делу заключалась в том, что подготовка могла превратиться в самоцель, а собственно цель так и осталась бы недостигнутой. Тоцци осознал это, чистя жесткой щеткой барабан револьвера, и это лишь увеличило его нетерпение.
В этом поганом мотеле он проторчал уже десять дней и успел возненавидеть его от всей души, но он не имел права покинуть его, не переговорив предварительно с Гиббонсом, а чертов Гиббонс не брал трубку уже несколько дней. Сегодняшний день Тоцци провел, проклиная напарника за то, что тот не завёл себе автоответчик, хотя и в этом случае ему, конечно, уже обрыдло бы диктовать свои соображения, оставляя тем самым улики и против себя, и против Гиббонса.
Тоцци не умел сидеть без дела. Он принялся размышлять обо всякой всячине, анализировать свою прошлую жизнь; так он поступал в подобные минуты всегда – и всегда это нагоняло на него дополнительную тоску. Вот и сейчас его удручало то обстоятельство, что все его земное имущество запросто уместилось в этом вонючем номере. С огорчением он подумал о том, что пистолетов у него больше, чем пар башмаков. Но на самом деле главной причиной уныния было то, что он переступил через черту, из-за которой уже не было возврата.
Тоцци поселился здесь в четверг, после того как обнаружил Гиббонса на тетушкином диване у телевизора. В пятницу он связался с Гиббонсом, позвонив Лоррейн, и сообщил, где находится, а затем съездил в видеопрокат к Бобо. Увидев его, Бобо разве что не обделался на месте, но, когда Тоцци завел его в заднюю комнатушку, у Бобо не оказалось для него ничего нового, за исключением того, что факельщик Торторелла пойман на месте преступления и в настоящее время отпущен под залог. Речь шла, понятно, о тех ночных делах в Эдисоне.
В субботу с утра он уселся за руль и просто покатил, направляясь кружным путем к дому Джоанны, потому что не пожелал признаться самому себе в том, что едет именно к ней. Увидев по дороге кондитерскую, он притормозил и купил полдюжины круассанов. Он решил, что она должна любить круассаны, она была женщиной такого типа. К тому же с круассанами было как-то простительно появиться у нее без звонка.
Когда он пришел к ней, она поглядела на его покупку и осведомилась, почему бы ему не купить пончиков. На будущее, сказала она ему, булочки с корицей были бы лучше. После кофе с круассанами они вышли за покупками. Джоанна предложила приготовить бефстроганов, Пока она стряпала, он смотрел по телевизору на игру мемфисцев. Он остался на ужин, и где-то посредине второй бутылки «Божоле» они соскользнули на диван, прихватив с собой телевизор. Когда он включил MTV, она высмеяла его за то, что ему нравится смотреть такую ерунду, потому что он никогда не видел этого раньше. Видеоклипы хороши только для идиотов, сказала она, но он оставался на том же канале; и вот она начала поглаживать его по брюкам, Да так и не сумела остановиться, а тут Тина Тернер запела «При чем тут любовь?», пошел крутой клип, и Джоанна взобралась на него, принялась ластиться и ласкаться, шевеля губами в такт музыке. Они принялись бороться на диване, со смехом стаскивая друг с друга различные части одежды, и кончили смеяться, только занявшись любовью на полу. А тут уж ему захотелось расхохотаться по-настоящему. Дело кончилось тем, что он остался на ночь.