Плохой парень ("Король экстази")
Шрифт:
– - Как дальше?--немного успокоившись от нахлынувших эмоций, спрашивала мама.
– - Буду работать,-- твердо, не раздумывая, чтобы вселить уверенность в маму в моем будущем, отвечал я.
– -Хорошо бы обзавестись семьей, нарожать детей,-- говорила чуть назидательно она.
Я не противился, соглашался. Она предложила пожить у нее. Я кивнул. Нет конкретных далеко идущих жизненных планов, нет собственного дома, нет даже прошлого, оно брошено по дороге из тюрьмы. Черта проведена, жизнь обнулилась теперь не ясно, куда и зачем.
В 98 году отрешенно выслушивая вердикт суда по делу о контрабанде героина, я стоял поникший, чтобы не видеть плачущую мать. Сквозь пониженный голос судьи похожий на запись аудиапленки я слышал еле сдерживаемые всхлипы единственного родного человека
Я принял вердикт суда сдержанно. Был психологически подготовлен к безнадежному исходу?! Вряд ли. Я всегда боролся и питал надежду до конца с первого взгляда провального дела. Спокойствие скорее реакция умышленно отключенного мозга или шок от приговора по делу. Панические психологические мучения проявятся позже. Старенький, дребезжащий автозак подпрыгивал на неровной дороге, увозил меня в иную, тюремную реальность. Я словно перенес сложную хирургическую операцию, медленно просыпаясь от сверхглубокого наркоза.
Первые размышления о моем физическом возрасте. Меня освободят, когда мне будет 34 года. Отчего-то четко представилось, как немощный, постаревший никому не нужный выхожу из тюрьмы. Десять лет мерещились вечностью. Тюряга началом жизненного конца. В народе сказывают, человек привыкает ко всему. Это не так, man! С безжизненным существованием в заключении лично я не свыкся.
Реальная будущая действительность мне после освобождения из тюрьмы виделась различными моделями адаптации в обществе. Я как мог, цеплялся за еле различимые выступы и края вариантов законопослушного устройства по ту сторону колючего забора. Работать на «дядю», заняться бизнесом, или вообще свалить из страны. Туманные перспективы как-то приспособиться в людской, нормальной среде вне тюремной решетки избегая криминала, рисовались радужными красками, вероятно, смахивали на мечтания? Я не унывал, бубнил себе под нос песню Боба Дилана «Достучаться до небес», строчил на швейной машинке варежки с кепками и ждал, надеясь на лучшее.
Мама вот моя звезда
Я здесь больше не шериф
Опустилась темнота
Что-то холодно в груди
И осталось наконец
Достучаться до небес
Достучаться до небес
Достучаться до небес
Закопай мой револьвер
Я, похоже, не жилец
Ах достало б только сил
Достучаться до небес
Мама, сними с меня эту ношу
Я не могу её больше нести
Становится темно, слишком темно, чтобы видеть;
Чувствую, я стучусь в небесную дверь
Стучусь, стучусь, стучусь в небесную дверь
Стучусь, стучусь, стучусь в дверь небес
Стучусь, стучусь, стучусь в небесную дверь
Стучусь, стучусь,
Мама, сложи моё оружие на землю
Я не могу больше стрелять им
То длинное чёрное облако снижается
Я чувствую, что я стучусь в дверь небес
(Перевод взят с сайта
Конкретных, воплотимых идей деятельности на воле не посещало. Всякого рода непродуманные задумки приходили на ум. Слишком отдаленной, чужеродной представлялась жизнь обывателей по ту сторону окна тюрьмы камеры, житье бытье, которое скрывалась за синей линией горизонта, подпертой высоким забором с колючей проволокой. Апосля разберусь с дальнейшими шагами по выбору профессионального поприща и бытового обустройства. По выходу из тюряге для начала осмотрюсь на , выдержу паузу, а там будет видно, как станет.
Я неспешно жевал пирожки с капустой, пил заваренный грузинский чай с наикислейшим лимоном под рассказы мамы обо всем.
Мама старалась вести естественно. Держалась радостно, но я подмечал каких непомерных усилий ей стоит не заплакать. Она как любая мать переживала о сыновнем завтрашнем дне. Как простому парню, отсидевшему тюремный срок устроить благополучно судьбу, не загреметь вновь на зону? Волновалась о здоровье расшатоном за годы заключения. В ответ я успокаивал маму, что здоровье крепкое как у молодого бычка. Ссылался на мирное состояние обычной людской жизни, до которой считал драгоценные дни тюрьмы, к которой не могу пока привыкнуть. Трудно одним днем перейти, переметнуться из неволи в свободу. Я несколько растерян, временное состояние. Трудности с обустройством в нынешнем обществе отнюдь не пугают. Тяжелые дни остались позади. Мама гладила меня теплой ладонью по руке. Мама верила, сын выберется, выкоробкается какие бы великие, непроходимые препятствия не стали на его пути.
Я прошел в комнату, здесь протекли детство и школьные годы. Меня неизменно встретил тот же венгерский шкаф из лакированного ДСП, служивший тайным укрытием, когда детьми играли в прятки, чешская, хрустальная люстра с подвешенными к ней пластмассовыми моделями самолетов, синие обои, расписанные неумело граффити, пожелтевший плакат «Depeche Mode» на стене. Включив кассетный магнитофон «Sharp» купленный отцом по блату в магазине «Березка» в конце 80х, я лег спиной на пол. Первая попавшееся кассета заиграла песней Joe Dassin, «Salut». Глядя на самолетики, болтающиеся под белым, чистым потолком, я ставил точку с запятой после моего длительного, бесшабашного пути, обнулял счетчик лет, накрутивший столько страшного в непростой судьбе, но не память. Навсегда запомню ценность желанной свободы, сберегу ее, оберегая от всех и вся, аккуратно пронесу до конца дней. Валяясь, раскинув руки в стороны, я заново, повторно зарождался в полутемной утробе комнаты. День моего возвращения домой стал вторым днем рождения. Двигаясь вперед, насовсем оставляя за спиной 90е, понятия, бандитов, легкие деньги, наркотики, безумное веселье, невыносимую тюрьму. Я умышленно опрокидывал и разбивал сосуд с коктейлем бравой юности, брызги безрассудства тысячью осколков стекла посудины разлетались по всей комнате, быстро таяли и без следа пропадали. Прежним мне уже никогда не быть. Наступала иная пора, жизненная веха, бесшумно на цыпочках порогом комнаты. Проникали внутрь сознания перемены.
Страна нулевых годов, где я мог полагаться только на собственные силы, гулко шумела за окном квартиры. Не затереться в чужом городе среди миллионов, Москва точно меня не ждала в свои объятия и давненько списала со счетов, вычеркнула из золотого списка фаворитов. Чтобы восстать из пепла небытия, нужны идеи, мощные с потенциалом, воспринимаемые людьми, соответственно пользующиеся спросом, продаваемые. Мой багаж бизнес выдумок устарел, врядли прошлый опыт криминального дельца мог быть применим в мирном, честном труде. Вариации на тему, что мне делать, кем быть сводились к двум способам заработать. Труд по найму, но мое тюремное прошлое блистало бесперспективностью затеи, максимум грузчик на рынке моя карьерная планка. Собственный бизнес, легальный? Можно рискнуть!