Плоть и кровь (Улыбка смерти)
Шрифт:
Ева решила, что непременно посмотрит, как они работают. Она мало к кому относилась с нежностью и любовью, но Мэвис, безусловно, в это ограниченное число людей входила.
Уже в машине, направляясь в участок, Ева сказала Пибоди:
— Будьте добры, соберите информацию об этом Джессе Барроу.
— Мэвис это вряд ли понравится, — заметила Пибоди, но все-таки достала блокнот и сделала в нем пометку.
— А ей совершенно незачем об этом знать. Ева проехала мимо тележки, с которой торговали фруктами, свернула на Десятую авеню, где снова чинили
— Черт! Опять этот Клевис, — вздохнула Ева.
— Клевис?
— Это его излюбленные места, — сказала Ева, остановив машину. — Я его знаю с тех пор, как служила патрульным полицейским. Пошли, Пибоди, поможем детям.
На тротуаре какие-то мужчины спорили о бейсболе; судя по тому, что от обоих несло потом, спор, несмотря на жару, длился уже давно. Ева попробовала крикнуть, но шум отбойных молотков заглушил ее голос. Поэтому ей пришлось прибавить шагу, и Клевиса она догнала, когда он был уже в нескольких метрах от девочек.
— Привет, Клевис!
Он обернулся и, прищурившись, взглянул на Еву из-за солнцезащитных очков. У него были светлые кудрявые волосы — ни дать ни взять херувим. Только херувиму этому было уже под семьдесят.
— Даллас! Сколько лет, сколько зим! — Ослепительно улыбнувшись, он перевел взгляд на Пибоди. — А это кто?
— Это моя помощница, сержант Пибоди. Клевис, надеюсь, вы не собираетесь пугать этих девчушек?
— Да провалиться мне на месте! Пугать? Никогда! — Он возмущенно вскинул голову. — Я просто хотел кое-что им показать.
— Не стоит этого делать, Клевис. Вам надо пойти домой, отдохнуть. На улице слишком жарко.
— А я люблю все горяченькое! Уходят, — вздохнул он, глядя вслед девочкам, со смехом перебегавшим улицу. — Видно, сегодня мне не удастся им ничего показать. Ну ладно, вам покажу.
— Клевис, не смейте… — попробовала остановить его Ева, но не успела. Он уже распахнул полы плаща и демонстрировал им свое абсолютно голое туловище, единственным украшением которого был синий бантик, повязанный вокруг пениса. — Очень мило, Клевис. Этот цвет вам идет. — Она положила руку ему на плечо. — Давайте-ка прокатимся, а?
— Ну если вы настаиваете… А вам нравится синий цвет, Пибоди?
Пибоди серьезно кивнула, открыла заднюю дверцу и помогла Клевису сесть.
— Синий — мой любимый цвет. — Захлопнув дверцу, она взглянула в смеющиеся глаза Евы. — Рада приветствовать вас на рабочем месте, лейтенант.
— Как же приятно, Пибоди, снова на нем оказаться!
Но домой вернуться было еще приятнее. Ева миновала высокие ворота и мимо ухоженных лужаек и цветущих кустов подъехала к внушительному, но в то же время изящному каменному замку, стоявшему на холме.
Ева понемногу привыкла к дому Рорка, и теперь контраст между местом работы и новым местом жительства не казался ей столь разительным. Здесь стояла удивительная
Это место было любимым убежищем Рорка, а с некоторых пор — и Евы.
Две потерянных души… Так назвал когда-то Рорк себя и ее. «Интересно, — подумала вдруг она, — теперь, обретя друг друга, перестали ли мы быть потерянными?»
Машину она оставила у парадного входа, хотя отлично понимала, что это вызовет у Соммерсета, дворецкого Рорка, глухое раздражение: машина была не из новых и к тому же изрядно побитая. Ева вполне могла отогнать машину в гараж, где для нее был отведен специальный отсек, но она любила при каждом удобном случае позлить старика Соммерсета. Открыв входную дверь, Ева сразу же его увидела.
— У вашего автомобиля совершенно неподобающий вид, — заявил он, не скрывая презрительной усмешки.
— Это муниципальная собственность. Хотите — сами ставьте его в гараж, — ответила Ева равнодушно, наклонилась и взяла на руки огромного кота, вышедшего ей навстречу. Услышав взрыв смеха, донесшийся из недр дома, она удивленно подняла брови. — У нас гости?
— Да. — Соммерсет окинул неодобрительным взглядом ее изрядно помятые рубашку и брюки, а также кобуру, висевшую на поясе. — Может быть, вы примете душ и переоденетесь перед тем, как выйти к гостям?
— А вы, Соммерсет, может быть, пойдете к черту? — парировала Ева и гордо прошествовала мимо него.
В гостиной, заставленной всяческими редкостями, привезенными Рорком из разных уголков земли, был устроен небольшой, но изысканный прием. На серебряных подносах были разложены восхитительные канапе, в хрустальных бокалах искрилось золотистое вино. Рорк в черной шелковой рубахе и безукоризненно сшитых черных брюках, стянутых на талии ремнем с серебряной пряжкой, был неотразим.
В гостиной, кроме него, находилась лишь одна пара. Мужчина — ослепительный блондин с длинными до плеч волосами, одетый в синий пиджак. Ева отметила про себя, что лицо у него решительное, красивое, разве что губы чуть тонковаты, зато глаза изумительно хороши — темно-карие, бархатные.
Женщина была настоящей красавицей с копной вьющихся темно-рыжих волос и с огромными зелеными, как у кошки, глазами. Кожа у нее была белоснежной, рот — мягкий и чувственный. Длинное изумрудно-зеленое платье облегало ее стройную и гибкую фигуру.
— Рорк, — промурлыкала она, не замечая Еву, — я ужасно по тебе скучала. — И погладила хозяина дома по щеке.
Ева сразу вспомнила об оружии, висевшем у нее на поясе. Вот затряслись бы поджилки у этой рыжеволосой секс-бомбочки, услышь она один-единственный выстрел! Ева отругала себя за шальные мысли, опустила Галахэда на пол и подошла к гостям.