Плутовка
Шрифт:
— Звучит обнадеживающе, — негромко заметила Генри.
Данфорд улыбнулся.
— Не волнуйся, Генри. Я не собираюсь поселить тебя у какой-нибудь зловредной старушенции. Ты будешь довольна.
Он так уверенно сказал это, что не поверить ему она не могла.
Экипаж повернул на Хаф-Мун-стрит и остановился у небольшого опрятного дома. Данфорд выбрался из экипажа и помог Генри спуститься.
— Вот здесь я и живу, — сказал он улыбнувшись.
— Чудный дом! — воскликнула Генри, чувствуя огромное облегчение оттого, что он не был слишком
— Он не мой. Я арендую его. Глупо делать такие покупки, если в Лондоне у нас уже есть один дом.
— Почему ты не живешь там?
Он пожал плечами:
— Скорее всего лень перебраться. Но думаю, придется. В доме никто не живет с тех пор, как умер мой отец.
Он провел Генри в светлую и просторную гостиную.
— Ну а если серьезно, Данфорд, — продолжала она, — если никто не живет в том доме, не разумнее ли жить в нем? Этот дом наверняка стоит недешево. Ты мог бы инвестировать эти деньги… — Она замолчала, увидев, что Данфорд смеется.
— Генри, пожалуйста, никогда не меняйся.
— В этом можешь быть уверен, — ничуть не смутившись, ответила она.
Он коснулся ее подбородка.
— Интересно, существуют ли на свете люди, более практичные, чем ты?
— Во всяком случае, среди мужчин их точно нет, — отпарировала она. — Я считаю, что практичность — совсем неплохое качество.
— И совершенно справедливо. Что же касается моего дома… — Он улыбнулся ей своей дьявольской улыбкой, от которой у нее привычно закружилась голова. — Но когда тебе двадцать девять, не очень удобно жить под пристальным родительским оком. Кстати, не стоит обсуждать подобные темы в женском обществе. Это считается не вполне приличным.
— Что же в таком случае можно обсуждать?
Он помолчал.
— Не знаю.
— Точно так же, как не знаешь и того, о чем говорят дамы, удалившись в гостиную после ужина. Наверняка о чем-нибудь жутко скучном.
— Никогда не был женщиной и не имел чести участвовать в их разговорах. Но если тебе интересно, можешь расспросить об этом Белл. Скорее всего ты познакомишься с ней уже сегодня.
— Кто такая Белл?
— Белл? Моя приятельница.
Генри почувствовала что-то очень похожее на ревность.
— Белл недавно вышла замуж. Раньше она была Блайдон, а теперь — Блэквуд. Леди Блэквуд, именно так мне следовало бы называть ее.
— Генри обрадовалась, что его приятельница замужем, но не подала вида.
— Значит, до замужества она была леди Белл Блайдон?
— Верно.
Она поежилась. Мысль обо всех этих лордах и леди совершенно выбивала ее из колеи.
— Пусть голубая кровь Белл не смущает тебя, — усмехнулся Данфорд. Он прошел через комнату к закрытой двери и, нажав на ручку, открыл ее. — Белл — женщина без предрассудков. Немного практики, и ты научишься держаться в любом обществе.
Он зашел в комнату, по-видимому, служившую ему кабинетом, и, наклонившись над столом, начал быстро просматривать какие-то бумаги. Ей стало любопытно она вошла в кабинет и бесцеремонно спросила:
— Что ты делаешь?
— Ишь какая любопытная! Она пожала плечами.
— Просматриваю корреспонденцию, накопившуюся за время моего отсутствия. Вот несколько приглашений. Нужно быть очень разборчивым, принимая приглашения.
— Думаешь, тебе будет стыдно со мной?
Данфорд вскинул брови и вопросительно посмотрел на нее, но, увидев, что она шутит, он успокоился.
— Некоторые великосветские развлечения ужасно скучны. Не хочу, чтобы Лондон произвел на тебя плохое впечатление. Вот, к примеру. — Он достал белоснежную карточку. — Музыкальный вечер.
Думаю, мне понравился бы музыкальный вечер, — предположила Генри. Большую часть вечера ей не пришлось бы поддерживать разговор.
— Только не тот, который устраивают мои кузины Смайт-Смит. В прошлом году я побывал на двух вечерах, и то только по просьбе матери. После одного из них кто-то сказал, что, «послушав, как милые Филиппа, Мэри, Шарлота и Элианор играют Моцарта, легко можно представить себе, как это прозвучало бы в исполнении стада овец». — Передернув плечами от отвращения, он скомкал приглашение и кинул его небрежно на стол.
Генри, увидела корзину для мусора и, схватив смятую карточку, запустила ею в корзину. Бросок был точен, она с победным воплем хлопнула в ладоши и подняла в триумфе руки вверх.
Данфорд лишь покачал головой.
— О Господи, не думаешь ли ты, что я сразу забыла свои мальчишеские выходки? — без тени смущения спросила его Генри.
— Нет, не думаю. — Более того, ему это даже нравилось.
Час спустя Данфорд уже сидел в гостиной Белл Блэквуд и рассказывал ей о своей подопечной.
— И ты не знал, что ты — ее опекун, пока не прочел завещания Карлайла? — удивленно спросила Белл.
— Понятия не имел.
— Это не может не вызвать улыбки, Данфорд. Ты — в роли опекуна молоденькой женщины! Ты — в роли поборника женского целомудрия! Это совершенно не твое амплуа.
— Не такой уж я пропащий человек, чтобы не суметь ввести девушку в свет, — возразил он, выпрямившись в кресле. — Это напомнило мне о двух вещах. Первое, что касается выражения «молоденькая женщина». Вынужден сказать, что Генри — не совсем обычная женщина. И второе. Мне нужна твоя помощь, и не только в смысле моральной поддержки. Необходимо подыскать дом, в котором она могла бы остановиться. Не может же она оставаться в моем холостяцком жилище!
— Хорошо, хорошо, — Белл нетерпеливо махнула рукой, — конечно, я помогу. Но мне не терпится узнать, чем же она необычна. И почему ты назвал ее Генри?
— Полное имя — Генриетта, но сомневаюсь, чтобы кто-нибудь называл ее этим именем.
— В этом есть даже некоторый стиль, — заметила Белл, — конечно, если имя подходит ей.
— Прекрасно подходит. Но сейчас я хочу поговорить вот о чем. Моя подопечная никогда не была в Лондоне. Когда Генри исполнилось четырнадцать, супруга ее опекуна умерла и некому было обучить ее светским манерам.