Пляска смерти
Шрифт:
— Она для нас утрачена, миз Блейк. Вы ничего о ней не знаете.
— Она лежит в комнате глубоко под землей, но высоко-высоко. По всей передней стене — окна, выходящие на пещеру или подземное здание. Внизу всегда горит огонь, будто тот, кто смотрит, боится темноты.
— Мне известно, что Валентина была в той комнате, что вы описываете, и осталась жива, чтобы об этом рассказать. Не стоит пытаться произвести на меня впечатление историями из вторых рук.
Кажется, Мерлин не знал, что я вместе с ней была у него в голове. Он не знает, что я видела его воспоминание о том,
— Тогда вот еще одна история из вторых рук. Я видела ее в образе огромной кошки, может быть, что-то вроде вымершего льва, больше любого современного. Я видела, как она охотилась за тобой в ночи, когда мир пахнул дождем и жасмином — или чем-то вроде жасмина. Я просто не знаю, давно ли существует на земле жасмин как вид; может быть, мое сознание называет это жасмином, потому что у этого растения тот же запах.
Я-то думала, что он был неподвижен, но ошиблась. Потому что сейчас он стал неподвижен настолько, что мне пришлось сосредоточенно смотреть ему в грудь — проверять, что он не исчез. Такая неподвижность, что недоступна ни одной змее, ни одному живому существу. Неподвижен так, будто хотел не быть здесь больше ни секунды.
И его голос был так же мертв, как тело, когда он сказал:
— Вы видели сегодня ее воспоминание.
— Да.
— Тогда вы знаете ее тайну.
— У нее их много, но ты говоришь о том, что она и оборотень, и вампир одновременно? Тогда да, эту тайну я знаю.
Он сделал вдох, как многие из них, когда выходят из этой неподвижности. Так они себе сами напоминают, что еще не мертвы.
— Но, миз Блейк, всем известно, что быть и тем, и другим невозможно.
— Тот штамм вампиризма, что существует сегодня, уничтожается вирусом ликантропии, но, быть может, когда-то он был устойчив, или это был другой вид вампиризма. Как бы там ни было, что я видела, то видела.
— Мюзетт привозила сюда к нам нескольких котов Темной Госпожи, — сказал Ашер. — Они были и тем, и другим — и ни тем, ни другим не были.
— Да, Белль Морт говорит, что спящие коты нашей матери просыпаются на ее зов, — сказал Мерлин. — Что вы об этом думаете, миз Блейк? Думаете вы, что Белль Морт стала так сильна, что слуги Матери проснулись на ее зов?
— Нет, — сказала я.
— Почему нет? — спросил он тем же пустым голосом, и тело его почти не двигалось. Он перестал изображать человека.
— Потому что силы такого рода у Белль Морт нет.
— Ты никогда ее во плоти не видела, — сказал Адонис, — иначе не судила бы так поспешно.
И сказано было не слишком радостным голосом, что само по себе интересно. В первый раз он владел своим голосом не до конца.
Я глянула на него:
— Она сильна, но не тем видом силы, что Дорогая Мамочка. Просто не тем.
— Если Белль Морт не пробудила слуг нашей Доброй Матери, то кто это сделал? — спросил Мерлин.
Тут меня осенило — что со мной нечасто бывает. Я сперва подумала, действовать ли по этому наитию или сперва Ашера спросить, а потом подумала: а, черт с ним. Я устала. Да, я насытилась, но заживление требовало большего, чем вернуло мне кормление. Устала я от этих игр.
— Ты хочешь ее пробудить,
Он снова погрузился в неподвижность.
— Я не знаю, как ответить на этот вопрос.
— Знаешь.
— Тогда я не стану на него отвечать.
— Ты — шестерка у Совета вампиров?
— Мерлин был исключен из внутреннего круга силы несколько веков, — сказал Ашер.
Я кивнула:
— Да, вы меня по дороге сюда проинформировали. Он стал так силен, что его поставили перед выбором: отдать свою территорию или быть убитым. Он отдал все и растворился в тумане времен. Жан-Клод думал, что ему может найтись место на американской земле.
А про себя я подумала: «В следующий раз, когда Жан-Клод будет предлагать убежище кому-нибудь настолько офигенно сильному, пусть сперва со мной перетрет».
Это я ясно высказала по дороге в лимузине, и Жан-Клод даже спорить не стал.
— Если ты не работаешь на Совет, на кого тогда? — спросила я.
— Если я отвечу «на себя», вы мне поверите?
— То ли да, то ли нет, не знаю. Попробуй.
Моя рука снова легла на пистолет.
— Зачем вы взялись за оружие?
— Потому что, думаю я, если ты не хочешь отвечать на этот вопрос, то можешь снова испробовать вампирскую силу. Зависит от того, чего ты больше боишься.
— Вашего пистолетика я не боюсь.
— Возможно, но ведь Дорогой Мамочки боишься?
Он облизнул губы. Этот жест дал мне надежду, что в его фасаде появилась трещина, и тогда я посмотрела прямо ему в глаза. В этот миг встречи взглядов он попытался подчинить меня, и у него могло бы даже получиться, если бы Ашер и Дамиан не коснулись меня одновременно. Этого было достаточно, чтобы меня отвлечь, и я отвернулась.
— Очевидно, в вас двоих есть больше, чем мне рассказывали, — произнес Мерлин снова тем же пустым голосом.
— Он — ее слуга-вампир, — сказал Адонис. — Это не слухи.
И голос его не был пустым — скорее гулким, с ноткой гнева.
— Но не это ее спасло, — ответил Мерлин.
Он посмотрел на Ашера, и я увидела то, что видала очень и очень редко, — как один вампир отворачивается от взгляда другого. Сила вампира, как моя некромантия, защищает его от других вампиров. Они не умеют гипнотизировать друг друга, но Мерлин умел. Или Ашер боялся, что он это умеет. Страшноватый тип.
— Ты был самым слабым из мастеров вампиров линии Белль Морт. Такой вампир не мог бы никому помочь спастись от моего взгляда.
— Я никогда тебя раньше не видел, — ответил Ашер, все еще держа руку на моей руке и отвернувшись от второго вампира.
— Я был к тебе ближе, чем ты знаешь, Ашер.
Мне не понравилось направление, которое принимал разговор.
— Послушай, мы тебя сюда привели, чтобы ты нам дал ответы, а не наоборот.
— И каких ответов, по-вашему, я от вас хочу?
— Ты хотел узнать, насколько мы сильны. Не знаю зачем, но тебе это было нужно. Ты хотел испытать нас. Зачем?
— Быть может, я давно и долго ищу мастера, которого мог бы назвать своим мастером. Достаточно сильного, чтобы дать мне почувствовать: за ним стоит идти.