По большому льду. Северный полюс
Шрифт:
Начиная с 1891 года, мне приходилось долгое время делить с эскимосами кров и стол. Эти дети природы относятся ко мне с абсолютным доверием и чувствуют себя моими должниками, помня о тех подарках, что я им преподносил. Делясь с ними продовольствием и тем спасая их жен и детей от голодной смерти, я снискал их благодарность. В течение 18 лет я приучал их к своей системе, иными словами, учил их использовать данные им природой возможности и удивительные навыки, полученные за время жизни в условиях вечного холода, для достижения поставленных мной целей. Я изучал индивидуальные особенности каждого из них, как какой-нибудь исследователь изучает рабочие инструменты, с помощью которых хочет достичь результата, до тех пор, пока мне не становилось ясно, кого лучше всего выбрать для быстрого решительного броска и кто настолько непоколебим и вынослив, что пройдет через ад, чтобы добраться до цели, которую я перед ним поставил.
Я знаю каждого представителя этого племени от мыса Йорк до Эта, будь то мужчина, женщина или ребенок. До 1891 года они никогда не уходили на север дальше своего ареала обитания, но восемнадцать лет назад к ним пришел я, решив сделать из их страны базу для своей работы на севере.
Возвращаясь из дальних стран, путешественники, привозили с собой рассказы, мифы, а иногда и откровенные выдумки о местных жителях, считающих белых людей чуть ли не спустившимися с небес богами, но я не особенно доверял таким историям. На основании собственного опыта могу сказать, что у среднестатистического жителя тех широт, как и у каждого из нас, есть своя точка зрения на этот мир; он точно так же, как и каждый из нас, убежден, что его представление о мире единственно правильное и исходя из него, он приспосабливается к этому миру, используя свои знания, точно так же, как каждый из нас. Эскимосы – не дикое жестокое племя, они настолько же люди, как и представители белой расы.
Когда я сошел на берег у мыса Йорк, я нашел там четыре-пять эскимосских семей, которые размещались в своих летних тупиках – шатрах из тюленьих шкур. От них я узнал обо всем, что произошло в племени в течение двух последних лет: кто умер, в чьих семьях родились дети, где живет та или иная семья, в том числе получил сведения обо всех перемещениях в племени в то лето. Таким образом, я узнал, как найти интересующих меня людей.
Мы подошли к мысу Йорк около 7 часов утра. Отобрав нужных мне людей, я объяснил им, что, вечером, когда солнце достигнет определенной отметки на горизонте, должно подойти судно, которое возьмет их и их семьи вместе со всем скарбом на борт. Поскольку охота – единственный промысел в эскимосских поселениях, их имущество, состоящее, главным образом, из шатров, шкур, посуды и собак с нартами, легко переносится с места на место, так что они смогли достаточно быстро перебраться на «Рузвельт», используя для этого наши шлюпки. Как только они поднялись на борт, мы продолжили путь на север.
Вопрос о том, хотят ли они меня сопровождать, даже не возникал. Они были искренне рады возможности отправиться со мной в это путешествие. Из опыта участия в моих прежних экспедициях моим спутникам было известно, что их жены и дети будут сыты; они знали также, что в конце путешествия, когда мы привезем их обратно домой, я отдам им остатки продовольствия и снаряжения экспедиции, и, пользуясь этим богатством, они смогут жить в полном достатке весь следующий год; по сравнению со своими соплеменниками, они, по нашим понятиям, станут просто мультимиллионерами.
Еще одна отличительная черта этого народа – из ряда вон выходящее, никогда не покидающее их любопытство. Приведу для примера один случай. Как-то зимой, несколько лет назад, когда миссис Пири была со мной в Гренландии, одна старая эскимоска преодолела сотню миль пути до места нашей зимовки только для того, чтобы воочию увидеть белую женщину.
Нужно честно признаться: на пути движения к своей цели, у меня получилось в гораздо большей степени, чем другим исследователям, опереться на умения и навыки моих друзей-эскимосов, поэтому было бы несправедливо на этом этапе своего повествования не уделить должного внимания этому морозостойкому племени, тем более, что, не зная некоторых особенностей этого самобытного народа, действительно невозможно понять, как мы работали на Севере. Одним из принципов моей работы в полярных условиях было обязательное использование эскимосов в качестве рядовых участников санных переходов. Без помощи опытных в скорняжном деле эскимосских женщин мы бы остались без теплой одежды, столь необходимой для защиты от зимнего ветра и холода; без эскимосских собак мы оказались бы лишены той единственной тягловой силой, что как нельзя лучше подходит для передвижения на санях в суровых условиях севера.
Жители этого маленького племени, или рода, обитающие на западном побережье Гренландии от мыса Йорк до Эта во многих отношениях отличаются от эскимосов датской Гренландии или какой-либо другой северной территории. Сейчас это племя насчитывает от двухсот двадцати до двухсот тридцати человек. Они не знакомы с благами цивилизации, но они не дикари; у них нет правительства, но нет и беззакония; по нашим понятиям они совершенно необразованны, но при этом проявляют поразительные умственные способности. В их характере много детских черт, они непосредственны, как дети, выносливы, как наиболее сильные представители мужчин и женщин цивилизованного мира, верны, причем, лучших из них готовы хранить верность до гробовой доски.
У них нет религии, нет понятия о Боге, но они поделятся с каждым, кто голоден, последним куском мяса, не бросят на произвол судьбы ни старых, ни больных, ибо это впитано ими с молоком матери. Они здоровы и неиспорченны: у них нет ни порочных наклонностей, ни алкоголя, ни вредных привычек, нет даже азартных игр. Сочетание всех этих качеств делает их совершенно уникальными. Один из моих друзей на удивление метко окрестил их философами анархистского толка Крайнего Севера.
Я изучал эскимосов в течение восемнадцать лет и считаю, что невозможно отыскать лучших помощников для работы в полярных условиях, чем эти коренастые черноволосые дети природы с живым взглядом и бронзовой кожей. Именно их первобытность представляет наибольшую ценность в работе на севере. Несмотря на то, что я нуждаюсь в этих людях, я искренне заинтересован в их счастье. В мои планы с самого начала входило оказать им такую поддержку и обучить таким вещам, которые впоследствии помогли бы им успешнее справляться с трудностями их аскетического быта и удержать их от всего того, что могло бы ослабить их племя, подорвать уверенность в себе и принести разочарование в своей судьбе.
Некоторые доброжелатели предлагают переселить этот народ в районы с более благоприятным климатом. Если бы такое переселение состоялось, то привело бы к гибели этого самобытного народа через два – три поколения. Эскимосы бы не вынесли нашего изменчивого климата, так как весьма восприимчивы к легочным и бронхиальным инфекциям, цивилизация бы лишь ослабила и развратила их, поскольку физические лишения являются основой их традиционного расового наследия. Они не смогли бы приспособиться к чуждым им условиям, не потеряв при этом своей детской непосредственности, придающей такое непередаваемое очарование этому народу. Нет нужды обращать их в христианство, а такими важными достоинствами, как вера, надежда и милосердие они, по-видимому, и так уже обладают, потому что без этих качеств им бы ни за что не преодолеть многочисленных тягот быта в условиях полугодовой беспросветной ночи.
Чувства, которые они ко мне испытывают – это благодарность и доверие. Чтобы лучше понять, что значили для них мои дары, представьте себе миллионера-филантропа, который оказывает милость всем жителям небольшого американского городка и предоставляет каждому огромный кирпичный дом и неограниченный счет в банке. Но даже такое сравнение блекнет перед реальностью, потому что в Соединенных Штатах каждый, даже самый бедный малый знает, что у него теоретически есть возможность собственными усилиями достичь того, чего он желает всем сердцем, если он будет трудиться и стойко переносить трудности, тогда как для эскимоса то, что я ему дал, находится за пределами существования его мира и так же недоступно, как Луна или Марс для жителей нашей планеты.
Мои регулярные экспедиции в эти регионы позволили эскимосам перейти от жизни в условиях крайней нужды и отсутствия элементарных приспособлений, характерных для цивилизованного общества, к уровню относительного благосостояния: они получили добротный материал для изготовления оружия, гарпунов и копий; самую лучшую древесину для нарт; качественные режущие и колющие инструменты: ножи, топоры и пилы для работы, а также кое-что из кухонной утвари – самые простые плоды нашей цивилизации. Если поначалу они охотились с примитивным оружием, то теперь они обеспечены амуницией и вооружены такими же магазинными винтовками и казнозарядными ружьями, как и мы. Когда я познакомился с эскимосами, у племени не было ни одного ружья. Поскольку этот народ не знает овощей, а рацион их питания основан исключительно на мясе, крови и жире морских животных, то появление в арсенале эскимосов ружей и амуниции значительно повысило эффективность охоты и таким образом избавило племя от постоянной угрозы гибели от голода отдельных семей, или даже целого поселения.