По чужим правилам
Шрифт:
Эти слова, произнесённые с трагическим придыханием, заставили приглушённо ахнуть ещё парочку знакомых голосов — не понять, то ли восхищённо, то ли негодующе. Впрочем, скорее — последнее, для восторгов возраст у этих клуш неподходящий.
Светлые губы чуть дрогнули в еле заметной улыбке.
До столика, за которым Ингрид Эйзенкиль сообщила столь пикантную информацию своим приятельницам, было метров тридцать через весь зал, и ни один человек не смог бы услышать её театральный шёпот сквозь многоголосие разговоров, позвякивание посуды, шарканье ног и ненавязчивую тихую музыку
Но та, что на сегодня даже имени себе толком не выбрала — зачем? Делов-то на полчаса, а к вечеру вновь проснётся обворожительная А-Ль-Сью, — была эриданкой.
А эриданцев кормят уши.
В основном.
Ну и, разумеется, то, что заполняет пространство между этими самыми ушами…
Нет, она вовсе не рассчитывала услышать сегодня что-либо ценное, просто развлекалась, убивая время и тренируясь заодно — тренировка никогда не бывает лишней.
— Я выскажу это администрации! Дожили! Это же просто ни в какие шлюзы!.. Чтобы в приличном обществе…
А Фиммальхенчик что-то больно уж рьяно возмущается, не мешало бы проверить, покопаться как-нибудь на досуге… Впрочем, если судить по обертонам — ничего серьёзнее двух-трех банальных любовников и не слишком откровенных, но отличающихся завидной регулярностью шалостей с мужниной чековой книжкой. Скука.
Фимма Фон Розен-что-то-там (жена того самого Генделя Фон Розен-и-так-далее, как, неужели не слышали!? Да вы что, даже на самых отдалённых подступах к Фомальгауту каждая собака…) продолжала возмущаться в прежнем режиме, и та, что ещё утром называла себя А-Ль-Сью, автоматически провела более детальное сканирование. Если нас так просят, мы же ни в силах отказать…
Любовников, похоже, всё-таки двое, третий пока в стадии разработки. И где-то в весьма далёкой юности проскальзывают забавки весьма пикантного характера. Можно было бы копнуть, да не стоит выделки. Ну что можно взять с фомальгаутского миллиардера?
Так, мелочь всякую…
— Кому нечего скрывать — тому нечего и бояться всякого сброда.
Это уже Цинтия. Или Порция? Никак не запомнить, но какое-то удивительно подходящее ей достаточно мерзкое и благопристойное до отвращения имя. (…Милочка, вы не находите, что ваша…э-э… манера ничего не носить под вашим… э-э… нарядом производит впечатление некоторой… э-э…). Остренький носик, вечно поджатые блёклые губы и постоянная готовность выказать своё негативное отношение словесно и по возможности громко. Церковь Девы-Великомученицы, вдова, непременная участница всех благотворительных игрищ. Наркотики, женская тюрьма на Сиетле, три убийства, совершённых лично, и не меньше дюжины заказных. Финансирует террористическую организацию «Кровь Девы». Похоже — искренняя и законченная фанатичка, но муж не в курсе.
Скука…
Вот ведь странная вещь — ещё вчера вечером она вполне искренне наслаждалась этим обществом. Пила вино, танцевала, гуляла по саду. Как все. Даже к водопаду сходила.
А стоило надеть привычную шкурку — и как отрезало.
Словно вместе с одеждой надеваешь другую личность. Всегда настороженную, всегда готовую к появлению как лакомых кусочков, так и потенциальных конкурентов, на них же и претендующих.
Поскорей бы пришёл заказчик — и катись оно всё к чертям. В конце концов, это её законный отпуск, и никто не смеет портить его всякими неприятными мыслями, к числу которых относятся и мысли о работе.
Полчаса — и баста. Даже если он не придёт. Плевать. Как говорили предки — всех денег не заработаешь. Интересно — что такое деньги? Какой-то эквивалент информации?..
Плевать.
Полчаса — и всё.
И снова очаровательная А-Ль-Сью будет гулять по саду, пить, сплетничать и танцевать. Заводить лёгкие и ни к чему не обязывающие курортные романчики — надо же поддерживать репутацию канальерок!
Полчаса.
За ради таки сволочного младшего братика, очаровательного паразита, очень хорошо научившегося использовать свою младшесть!..
За столиком у самых дверей деловито поглощала салат по-синтиански и запечённых кауринов под острым соусом — достаточно-таки скверных, надо заметить, кауринов, да и приготовленных не так чтобы очень… — скучная парочка со скучным выражением скучных лиц. Скучные фразы о соли, перце, хлебе. Повышенное давление, гастрит, слабые почки. Ему за шестьдесят, ей лет на десять поменьше. Развод где-то через полгода с шумным скандалом и попыткой оттяпать побольше или тихое убийство года через полтора, если развода удастся избежать.
Скука…
Ага, а вот и наш горячо любимый клиент пожаловал! И совсем необязательно оборачиваться — по рожам этих разряженных клуш вполне понятно.
До двери на веранду — метра двадцать два. Плюс угол столика и два стула, которые надо обходить. Накинем ещё пару секунд на выпитый у стойки скотч… Нет, пожалуй, три с половиной секунды, поскольку скотч двойной…
Пора!
Она встала, не оборачиваясь, стремительно и плавно и подалась назад всем корпусом, одновременно начиная поворот.
Тут самая главная фишка в том, чтобы не успеть обернуться полностью и суметь врезаться в будущего клиента на полуобороте, плечом. Недовернёшь — ударишь спиной, а спиной, сами понимаете, общаться затруднительно. Перевернёшь — впечатает грудь в грудь, мужчин это очень отвлекает, а женщинам доставляет массу весьма неприятных ощущений, особенно, ежели со всего размаха… Нет, что ни говори — плечом это самое то, много раз проверено и результаты всегда самые…
На этот раз она не успела.
В смысле — не успела именно так, как и было задумано. Плечо впечаталось во что-то мягкое, скользнуло, шурша тканью о ткань, и резко ударилось о твёрдое. Над самым ухом клацнули зубы. Удачно.
— Извините… — голос был нетвёрд и хрипловат. Это уже хуже…
Она обернулась.
— Минут через двадцать встретимся в сауне.
Его реакция показала, что она не ошиблась. Расширенные зрачки, дёрнувшийся подбородок… Он даже голос понизил.
— Зачем?
Она пожала плечами. Мурлыкнула:
— Вам лучше знать…
Посторонилась. Идя к выходу, улыбнулась поощрительно — умный дядя! Не остановился, вслед ей вылупившись, не начал орать в спину всякие глупости, — прошёл к столику, не обернувшись даже ни разу.