По дороге к любви

Редмирски Дж. А.

Мне все еще трудно дышать.

О боже, он еще даже не коснулся меня, а я уже готова?!

Или мне все это снится?

— А если рукой? — спрашиваю я. — Или еще чем-нибудь… Что скажешь?

Неужели я это сказала? Поверить не могу… Стыд-то какой.

Он наклоняет голову в сторону, усмехается… Господи, как хочется его поцеловать, я сейчас умру от желания.

— Я же просил, молчи.

— Но я… я… не про то, что ты говорил, то есть… я просто…

Он просовывает пальцы под тонкую ткань трусиков и трогает меня. У меня перехватывает дыхание, я мгновенно забываю о том, что собиралась сказать.

— Молчи.

Какая

удивительная нежность в его голосе и вместе с тем строгость. Губы мои смыкаются, мне снова трудно дышать, когда он запускает два пальца в меня и просто держит их там, большим пальцем снаружи нажимая на косточку таза.

— Ты будешь молчать, Кэмрин?

Вздрагивая, я кое-как выдыхаю «да» и закусываю нижнюю губу.

Тогда он вынимает из меня пальцы. Хочется умолять о том, чтобы он не делал этого, но он приказал молчать, да еще так, что я чуть не схожу с ума от вожделения и одновременно желания во всем ему подчиняться, поэтому молчу. Глаза мои внимательно следят, как его влажные пальцы проводят по моим губам, и я инстинктивно облизываю их, совсем немножко, потом он подносит их к своим губам и тоже облизывает. Тянусь к нему, касаюсь губами его губ, закрываю глаза, чтобы ничто не мешало ощущать их вкус и наслаждаться этим ощущением. Его дрожащий язык касается моего, но он вдруг снова осторожно кладет меня на кровать, лишив поцелуя, которого я с такой жадностью ждала.

Руки его тянутся к моим бедрам, он стаскивает с меня шорты вместе с трусиками, медленно, очень медленно, и бросает куда-то на пол. Потом подтягивается и ложится рядом, и рука его крадется мне под футболку. Я так и не успела надеть лифчик. Он осторожно щиплет сосок, потом другой и снова целует меня в шею. Волоски на шее, все до единого, вздымаются дыбом, когда его язык начинает исследовать каждый изгиб моего уха.

— Хочешь, я поцелую… там?

Какое теплое дыхание, какие горячие слова!

— Да, — выдыхаю я.

Кончиками зубов он закусывает мне мочку уха, рука его ползет по животу вниз и останавливается возле пупка.

— Скажи, что хочешь… чтобы я поцеловал… — дышит он мне в ухо.

— Хочу… Поцелуй…

Он скользит рукой ниже, и сердце начинает оглушительно бухать, но когда я с замиранием жду, что вот сейчас он коснется пальцами там, рука его меняет направление и скользит между бедер.

— Раздвинь ножки, — шепчет он.

Ноги мои сами собой медленно раздвигаются, но он помогает рукой раздвинуть их еще шире, легонько подталкивая, пока я полностью не раскрываюсь.

Он приподнимается, нависает надо мной и задирает на мне футболку, оголяя грудь, начинает нежно покусывать соски, сначала один, потом другой. Касается их кончиком языка, берет в рот и жадно целует. Я вплетаю пальцы ему в волосы, мне хочется ухватить их покрепче и дергать, но я не делаю этого. Продолжая целовать меня, Эндрю спускается вниз, добирается до пупка.

Поднимает голову и смотрит на меня властным взглядом из-под полуприкрытых век.

— Скажи, чего ты от меня хочешь, — шепчет он, не отрывая губ от моего живота. — Слышишь, Кэмрин? — Он медленно проводит языком по моему животу, так медленно, что кожа у меня начинает подрагивать. — Не стану ничего делать, пока сама не попросишь, я должен поверить тебе.

Судорожно вздыхаю, грудная клетка с шумом содрогается.

— Прошу тебя, скорее… поцелуй меня… там…

— Не верю! — Он один раз проводит языком, словно дразнит меня.

Всего только раз!

Снова поднимает голову, смотрит на меня поверх холмиков и бугорков моего тела и ждет.

О, как страшно произнести это слово! И я шепчу его, но так тихо, словно это не слово, а дуновение ветерка.

— Прошу тебя… О, как я хочу… Поцелуй мою… киску.

Он делает вид, что не слышит.

— Что поцеловать? — спрашивает он и снова один раз, о, всего только раз, проводит языком, на этот раз медленнее и дольше, но все равно мне этого отчаянно мало; по телу снова пробегает дрожь. — Не слышу что?

Я повторяю, теперь чуть громче, мне все еще стыдно произносить это, я всегда считала это неприличным, грязным, такое может звучать только в порнофильмах.

Рука Эндрю скользит у меня между ног. Двумя пальцами он раздвигает мне половые губы. Проводит по ним языком. Опять лишь один раз. Бедра мои снова начинают дрожать, только уже сильнее.

Я не знаю, сколько еще смогу выдержать.

— Женщина, которая знает, чего она хочет от мужчины в постели… — шепчет он, не отрывая от меня взгляда полуприкрытых глаз, — и не боится сказать об этом вслух… всегда для мужчины желанна, Кэмрин. Так скажи… чего… ты… хочешь… иначе не получишь… — Он снова ласкает меня языком, и я уже не выдерживаю.

Обеими руками хватаю его за волосы, толкаю лицом к себе между ног, ближе, еще ближе, и чуть не кричу, глядя прямо ему в глаза:

— Поцелуй меня в киску, Эндрю! Черт возьми, целуй же меня, целуй меня в киску!

В зеленых глазах его загорается темное пламя, и больше я ничего не вижу. Глаза закрываются, голова откидывается назад: язык его продолжает двигаться, еще, еще… Начинается безостановочная, сладкая пытка. Он буквально впивается губами в меня, помогая неутомимыми пальцами, туда — обратно, туда — обратно, и мне кажется, еще минута, и я потеряю сознание. Не могу открыть глаза, наслаждение непереносимо, веки отяжелели, как у пьяного. Двигаю бедрами ему навстречу, тащу его за волосы, а он не останавливается, работает все так же четко. Язык его тверд, движения быстры, время от времени он замедляет ритм, всасывается в меня, ласкает подушечкой большого пальца раздувшийся… а-а-а! — и погружает палец в меня. А когда мне кажется, что я не могу больше выносить этой муки, и пытаюсь оторваться от его ненасытного лица, он подхватывает меня за бедра и удерживает силой до тех пор, пока я не кончаю, бурно, неистово — ноги мои неудержимо трепещут, руки изо всех сил прижимают голову к пылающему влагалищу. Жуткий стон вырывается изо рта, я закидываю обе руки назад, хватаюсь за спинку кровати и пытаюсь оторваться от безжалостного языка Эндрю. Но он держит крепко, руки его сжимают мои бедра, пальцы глубоко и больно впиваются в меня, еще более усиливая мучительное наслаждение.

Наконец трепещущее тело мое начинает успокаиваться, тяжелое дыхание становится свободней, хотя дышу я все еще прерывисто. И язык Эндрю тоже ласкает меня уже не так энергично, зато удивительно нежно. Тело мое замирает, он целует внутреннюю поверхность моих бедер, потом живот прямо под пупком, потом подползает вверх и целует в губы, упершись мускулистыми руками с обеих сторон от меня в матрас; его мягкие влажные губы касаются моей шеи, ушей, щек, а потом и лба. Потом он долго смотрит мне в глаза, наклоняется и снова целует в губы.