По дороге на Оюту. Наперегонки со временем

Мария Лунёва

– Юла, - мой голос звучал строже.
– Это дорого. Понимаешь? И куда нам её? Вот сделаем тебе операцию, осядем где-нибудь в хорошем месте. И первое, на что мы накопим, - будет птичка.

Она упрямо поджала губы.

– Ты также про магноскейт говорила, - сложив руки на груди, моя малышка скуксилась.

– Неправда, - я подняла указательный палец вверх, - магноскейт купим, когда ты станешь старше. И главное, будешь здоровой. А птичка будет, честно-пречестно. Я обещаю, доченька. Но не сейчас.

По глазам видела, на уговоры она не дастся. Ну не тащить

же её волоком отсюда. Я уже и пожалела, что вообще сунулись на эту ярмарку. Не видела она этого всего, и не нужно пока было. Вот как теперь выкручиваться?

– Ну, мама, а вдруг мы больше сюда не прилетим, - Юла упрямилась.

– Купим на другой планете, - я попыталась взять её за руку, но куда там, она вырвала ладонь.
– Ну, милая, у нас даже дома нет. Подумай, куда нам зверюшку?

В её глазах заблестели слезинки. Она обдумывала мои слова. Я уже было обрадовалась, что смогла найти нужные аргументы, как она еле слышно прошептала, поглядывая на Сунира:

– Мама, а давай вернёмся домой. Тогда и птичку можно. Я не хочу больше путешествовать, хочу в наш дом и в приют к мисс Вонг. Полетели обратно, пожалуйста.

Растерявшись, не знала, что ей ответить. Как объяснить ребёнку, что она умирает, и домой нам путь закрыт. Сунир молчал и не спешил мне на помощь. Напротив, он внимательно слушал наш диалог.

– Юла, - подбирая слова, я постоянно сжимала руки в кулаки, - если мы вернёмся, то тебя у меня заберут. Опека прознала о нас. Тебя поместят в закрытый интернат и никогда больше мне не отдадут. Никогда, милая. Нам нельзя назад, только вперёд. Всё у нас будет. Вот увидишь. Разве я обманщица? Я найду работу, даже две. А если повезёт...

– То и десять, - неожиданно перебил меня миранец, - а после ты где-нибудь по дороге домой загнёшься в подворотне, - продолжил он свою мысль.
– Юла, ты должна слушать маму и поддерживать её, а не капризничать. Тебе не стыдно?

Взгляд она опустила на землю, но упрямства в ней было хоть отбавляй.

– Я хочу птичку, - прошептала она, - маленькую. Я потом тоже пойду работать и всё отдам. Пожалуйста.

У меня просто не осталось слов. Жалость и чувство страшной несправедливости сжало сердце.

– Мы понимаем, - ровно произнёс Сунир, - но сначала ты вылечишься, а потом всё остальное.

– Но, мам, - не обращая на него внимания, она взглянула полными слез глазами на меня.

– У меня нет денег, милая, - тихо произнесла, зная, что причиняю ей боль.
– И нам просто некуда её нести. У нас ничего не осталось. Но когда-нибудь обязательно снова будет дом, будет птичка.

Она заплакала.

Я хорошо знала, когда она просто выказывала капризы. Но сейчас же она плакала от настоящей обиды. Когда-то я также тихо растирала слёзы, глядя на маленьких котят. Вокруг толпились люди. Пушистые комочки расходились по рукам. Их уносили счастливые дети, а я стояла и тихо плакала от обиды. Я навсегда запомнила тот момент. Он ожесточил меня. Наверное, именно тогда, я начала всё мерить в этой жизни счётом на карточке.

– Юла, не плачь. Прошу тебя, - присев, я обняла её и прижала к себе.
–

Клянусь, у тебя всё будет. И птичка самая красивая, но подожди.

– Не будет, - плача, она покачала головой, - никогда ничего не будет. Ни настоящего папы, ни зверюшки. Мы улетим и никогда не вернёмся. Я это знаю. Ты меня в больницу везёшь, я там умру, и ничего не будет.

Мне было нечего ей сказать. Она всё понимала. Я привыкла видеть в ней глупого ребёнка, а, оказывается, моя девочка уже подросла.

– Отведи нас на корабль, пожалуйста, - я просяще посмотрела на Сунира. День, который мог стать самым запоминающимся, обернулся горем маленького человечка.
– Я обещаю, мы ничего там не тронем. Посидим в каюте и подождём тебя.

Миранец молчал. Его взгляд прожигал насквозь. Вроде и суровый, но понимающий.

– А, знаете, от одной птички на корабле теснее не будет. А если ей купить клетку побольше, то и выпускать не придётся.

Я покачала головой.

– Куда мы с ней на БорГэ, Сунир? Только хуже будет. Не делай ей больнее.

– Мы не летим туда, - миранец странно усмехнулся, - я везу вас домой. К себе домой напрямую.

– Ты же сказал, что не сможешь. Заряд ядра и продовольствие...

– Это мои проблемы, не ваши, - перебил он меня резко и, присев рядом с нами, дёрнул Юлу за хвостик.
– Ну чего ты расплакалась? Хочешь птичку - будет тебе птичка.

Моя кроха растерянно взглянула на него покрасневшими от слёз глазами.

– Правда?
– в её голоске слышалось сомнение.

– Всё что угодно для моей маленькой принцессы. Беги, выбирай любую.

Дважды моей мелочи повторять не пришлось. Развернувшись, она полетела по узкой дорожке в ту сторону, где стояли огромные клетки с птицами.

– Что значит, ты везёшь нас к себе домой? Объяснись, миранец.

– Что тебе непонятно, детка?
– мне достался тяжёлый взгляд.
– Я уже один раз сказал, вы мне понравились. Дальше делай выводы сама.

– И что с того?
– я откровенно не понимала, о чём он толкует.

– Тебя что-то не устраивает, женщина?
– похоже, что объясняться он не собирался.

– Да, меня всё устраивает. Я рада, что ты отвезёшь нас на Оюту, но...

– Ты не готова заплатить за это собой?
– и снова эта пакостная улыбка. Какая-то фальшивая, я только сейчас это поняла.

– Нет, да, - я осеклась, хотела сказать, что не девка продажная, но если по-честному, то ради Юлы готова была на всё.
– Хорошо. Всё, что ты захочешь, только спаси мою дочь.

– Идёт, - он снова стал серьёзным, - я помогаю тебе с операцией, а в обмен получаю тебя. Всю. Отныне ты моя, Криста.

– В каком смысле твоя?
– проследив взглядом за Юлой, уже крутившейся у клеток, сглотнула. Не нравилось мне всё это. Но всё же, главное, что мы летим на Оюту.

– Во всех смыслах, девочка, - рассмеялся он.
– Просто моя. Вся!

– Ты же сказал, что даже дышать не желаешь со мной одним воздухом, - припомнила я.

– Да, говорил, - он пожал плечами, - а потом я тебя умыл и рассмотрел как следует.