По дороге пряностей
Шрифт:
— Команда волнуется, мы едим только то, что взяли с собой, а ловить рыбу в то время, когда мы проходим рядом с берегом, вы запретили.
— Я не запретил, просто сказал, что если кто-то в обход моего приказа выловит, наесться и отравиться, того я лечить не буду, сразу выкину за борт.
— Это как-то слабо выглядит просьбой, — он покачал головой, — мне и другим офицерам хотелось бы больше ясности в ваших поступках и действиях.
— Этого вам точно не нужно знать, — отрезал я, прекращая очередные поползновения в сторону моей штурманской деятельности, — вам конкретно капитан нужно следить за кораблём и парусами. А если остальным нечем заняться, пусть подходят ко мне, я найду им занятие.
Желающих почему-то не нашлось.
— Можно хотя бы тогда попросить вас не плавать утром и вечером вокруг
Я почесал затылок. Да, действительно, чтобы разминать мышцы, я стал плавать рано утром, когда корабль ещё не вставал на курс, тоже поздно вечером, когда мы спускали паруса, и дрейфовали по течению. Я ещё не был настолько уверен в себе, чтобы ходить под полным ветром ночью.
— Могу предложить только чтобы меня обвязывали канатом и бегали за мной вокруг вдоль палубы, — предложил я, — если что-то случиться смогут быстро вытянуть.
— Благодарю вас сеньор Витале! — сеньор Джакопо молитвенно сложил руки, подзывая боцмана и давая ему распоряжение, всегда теперь выделять мне матросов с канатом.
— Если больше вопросов и предложений нет, пойду тренироваться, — хмыкнул я.
Юнги принесли мне подаренный отцом лук, и стрелы без наконечников, установив мишень, там, где я никому не мешал. Конечно расстояние было плёвым, на тридцатиметровом корабле было не сильно и развернуться из-за большой команды, которую я взял с собой, но пока это оправдывалось, большее количество людей, равнялось меньшему количеству вахт для каждого, так что матросы успевали даже отдыхать в промежутках между другими делами по кораблю, в виде наведения чистоты и уборки.
Лук же, я с каждой неделей чувствовал всё лучше, поскольку симбионт, улавливая какие мышцы у меня больше всего напрягаются, стал усиливать и укреплять тело, а особенно плечевой пояс. Так что я быстро набирал в плечах, и уже мог почти полностью натянуть тетиву на византийском рекурсивном луке. Фехтовать на палубе, где постоянно кто-то что-то делал было проблематично, так что плавание и стрельбы были единственными моими развлечениями в редкие часы свободного отдыха.
Нужно сказать, что несмотря на то, что большинство моряков умели плавать, всё же родились в Венеции и имели большой опыт плавания на галерах, прежде чем попасть в нынешний состав бригантины, но никто из них не пробовал последовать моему примеру. Прыгать в океан, когда вокруг километры морской воды, а под дном судна неизвестно какая глубина, опасались все. Поэтому каждый раз, когда я отряхиваясь и кутаясь в поданное юнгами полотенце, вылезал после очередного купания, моряки облегчённо вздыхали и крестились.
***
— Земля! Земля! — крики с верхушки грота, подняли всю команду, все кто был свободным от вахт бросились на крик и радостно гомоня, столпились у левого борта, показывая на смутные очертания береговой линии.
Офицеры с непонятным выражением на лице посмотрели на меня, словно над моей головой внезапно образовался нимб, и присоединились к торжествам.
— Всем по чарке вина, — распорядился Бертуччи, видя, что порядок можно навести либо плетьми, либо пряником. В данном случае плети явно были перебором, люди просто радовались и не сопротивлялись командам. Раздались крики здравницы капитану и штурману, который довёл корабль до берега и люди выстроились в очередь, получая положенную долю напитка из бочек, которые вынесли из загашников офицеров, купор и его люди.
Когда довольная команда вернулась к своим обязанностям, вокруг собрался старший состав. Выжидательно смотря при этом на меня. Я не стал делать вид, что не понимаю их возбуждённых переглядываний и ответил на незаданный вопрос.
— Аккуратно причаливаем, выдвигаем одну вооружённую продовольственную партию, которая ищет воду и что можно пустить на мясо. Я иду с ней. Если заметите туземцев, не стрелять, мне нужны живые пленные. Пока план такой.
Бертуччи по очереди рифовал паруса, заставляя корабль аккуратно снижать скорость. Когда на берегу стали отчётливо видны деревья, также мы к своему большому удивлению
Чтобы не попасть на мель или не столкнуть корабль с возможными скалами, спустили лодки, на которых мы поплыли к берегу, а мичман на одной из них мерил глубины там, где мы проплывали. К нашему прибытию на берегу уже нас поджидали чернокожие люди, сплошь голые, лишь в набедренных повязках, но зато с большими узкими щитами, почти в рост взрослого человека и тремя тонкими дротиками в правой руке, с костяными наконечниками, как я разглядел, когда они осторожно подошли ближе к нам.
— Золото! Золото! — зашумели матросы, увидев, как на каждом воине была по два-три золотых украшений. У кого это были обручи, у кого висели амулеты, на кожаных ремешках, а у кого и просто на поясах виднелись золотые маленькие фигурки животных.
Услышав шум, местные аборигены закрылись щитами и нацелили на нас оружие.
Глава 11
— А ну-ка закрыли пасти, — повернулся я в злости к гребцам, — иначе сгною на вахтах.
Под моим яростным взглядом, все мгновенно притихли.
Я повернулся к дикарям, подхватив мешок и оставив лук, направился ближе к ним. Расстелив ткань на берегу, я выложил на неё стеклянные бусы и железные ножи.
Один из самых рослых аборигенов, пошептавшись со своими, тоже оставил своё оружие и приблизился к моему платку. Я показал на товар и показал на его золотой обруч, протянув посмотреть сначала бусы, затем нож. Сначала нож его не сильно заинтересовал, поскольку он схватился за стеклянные украшения, которые переливались на солнце, и только когда он ими наигрался, взял в руку железное оружие. Я протянул руку, показывая на его пояс, где висел костяной собрат его оружия, и показал ударить один о другого.
Он это понял и затем с округлившимися глазами смотрел, как мой нож легко снимает стружку с его, при этом ничуть не тупясь. Он даже для проверки провёл подушечкой большого пальца по лезвию, ощутимо порезавшись. Что-то закричав при виде крови, он бросился к своим, возбуждённо крича и показывая палец. Через пять минут они все порезались, перепробовали лезвие на всём, что у них было с собой, и тогда он вернулся обратно, снимая золотой наруч и показывая на нож, попытался передать его мне.
Я отрицательно покачал головой, показывая, что наруч приму за бусы, а за нож нужны три таких. Он задумался и сняв с себя все украшения положил их на материю, показывая на нож. Я теперь закивал утвердительно, и забрав себе золото, протянул к ножу ещё и ножны. Он вскрикнул, когда я показал, как их правильно вставлять и носить, и тут же проделал это сам, снова умчавшись показывать своим соплеменникам. Те явно оценили, поскольку вскоре из поселения притащили какое-то животное похожее на кабана, только гадкого с виду и меньшего размера, чем я привык. Новообретённый хозяин железного ножа, резко провёл им по горлу животного, брызнула кровь, порось взвизгнул, но почти сразу обмяк. Это простое действо ещё больше взбудоражило всех и они отправились в поселение. Я остался на месте, и приказал одной лодке ждать, а вторую отправил измерять глубину лагуны, чтобы выяснить сможет сюда зайти и маневрировать «Елена».
Через час от посёлка вернулась сразу целая делегация, с большими кожаными свёртками. Уже мой знакомый дикарь, с висящим на поясе ножом в ножнах, показал мне на второй нож и золото, которое он принёс с собой. Я, чтобы всё выглядело честно, достал большие весы, и положив на одну сторону то золото, которое получил от него за первый нож, показал класть туда другие золотые предметы, чтобы их уравновесить.
Когда обе чаши сравнялись, я сгрёб золото второй партии и отдал ему следующий нож. Он яростно закивал, признавая сделку и тогда мне выволокли все принесённые шкуры, на которых было столько золота, что я забыл про пот, катящийся с меня градом и яркое солнце. Уже этого количества было достаточно, чтобы окупить сборы и подготовку корабля к походу.