По дорожкам битого стекла
Шрифт:
— Лукреция выслала мне денег, — сказал вдруг Герман. — Я хочу зависнуть здесь ненадолго. Ты со мной?
— А что мне ещё остаётся? — усмехнулся Макс. — Конечно, я с тобой.
Глава 18
Макс проснулся в белом безмолвии, с ужасом оглядываясь по сторонам. Из полярного ужаса постепенно проступали силуэты мебели и собственные руки цвета топлёного молока. Увидев рядом спящего Германа, он успокоился совсем. Чёртова мансарда! Снова преподносит сюрпризы.
Вчера им удалось снять эту мансарду за смешные
— Я просто хотел воссоздать атмосферу прошлого лета, только уже не в Москве, — сказал Герман. — Я просто хотел побыть рядом с тобой в иной реальности.
Время застыло в белой комнате. Большие настенные часы шли в обратную сторону, шипел перевёрнутый телевизор. И больше ничего не напоминало о внешнем мире. Виноградные лозы оплетали балкон. Сквозь витражное окно свет падал на ковёр загадочным полукругом. Макс развалился в большой кровати. Она казалась ему просто огромной после всех неудобств тура. Герман спал рядом, раскинувшись крестом. Солнце сделало его кожу совсем смуглой за какую-то неделю пребывания вне дома. Наверное, он и сам уже успел позабыть про свою готическую бледность, которую обязывала хранить Москва.
Четыре часа дня — идеальное время, чтобы добраться до уютного кафе и позавтракать. Макс пытался заставить Германа есть. Он и сам сильно исхудал, потому что мог есть только за компанию. В последнее время они оба перебивались кофе и сигаретами.
— Ну съешь салат хотя бы, — уговаривал его Макс.
Герман сжался и заказал себе вегетарианских роллов с огурцом. Максу казалось, что ещё немного и Воронёнок приблизится к дистрофии. У него были такие тонкие запястья и совершенно паучьи пальцы. Удивительно, как он мог ими играть на гитаре.
— Зачем тебе это? — спросил Макс.
— Я люблю быть на грани, — ответил он. — Да и что ты со мной носишься, как мамочка?
— Наверное, просто надо о ком-то заботиться.
Герман фыркнул.
— Тебе самому нужна нянька.
— Может быть, всё же запишем альбом, когда вернёмся? — спросил Герман, желая сменить тему.
Макс странно уставился на свой стакан с виски.
— Я не знаю. Мне просто кажется, что мы ещё не готовы для этого. Музыку всё равно качают в Интернете, всё выкладывают в сеть. Мы, скорее, больше потеряем на аренду студии, чем отобьём это на продажах. Лейблы несут такие убытки. Однако, я сам качаю музыку и не помню, когда в последний раз покупал диск.
— А я покупаю, — вздохнул Герман. — Люблю коллекционные издания и всякий раритет.
— Ну мы не та группа, чьи альбомы станут покупать.
— Я думаю, Мария что-нибудь придумает на этот счёт. У этой бабы стальные яйца.
— Дало даже не в этом. Я хочу, чтобы альбом был самым лучшим. Это дебютник, тут нельзя выпускать проходной материал. Я хочу отобрать действительно классные песни. Я всё ещё недоволен собой.
Когда начало темнеть, они поехали на заброшенный
— Я, кажется, понимаю, за что люди любят море, — вздохнул Макс. — За его бесконечность. Мы не видим ничего за этим бескрайним синим пространством. Там только пустота, край света. Оно настолько глубоко, что мы не можем себе представить, что так бывает вообще. Это то, что сопоставимо со смертью. Огромный неживой зверь, а мы лишь можем осторожно играть с ним. Поистине хаотическая природа. Я немного боюсь его. Умею плавать, но не могу не бояться. Море — пространство нашего страха. Днём этого не замечаешь.
— Днём оно вообще отвратительное. Кругом люди, они валяются как тюлени на нагретом песке. А вода словно суп, переполненный телами. И всё кипит, смердит и живёт, — Герман кинул в воду камушек, тот потонул в белой пене.
Почти до рассвета они просидели на берегу пустынного моря, пока в бухте не начали появляться первые рыбацкие лодки. Это знак, что пора возвращаться домой, пока жизнь не вступила в свои права, пока свет не начал щипать глаза. Днём всё кажется совсем другим, улетучивается романтический флёр, тяжёлой лапой наступает обыденность. И не спастись. Такова участь современных вампиров, тех, у кого нет клыков и бессмертия, но они всё ещё любят смотреть на кровь издалека и боятся солнца.
Только здесь, на раскаленном южном берегу, можно почувствовать настоящее лето, не тот самый дешёвый суррогат, что можно встретить в средней полосе России. Комариный рай и сезон дождей. Макс задумался о том, что когда-нибудь он точно переедет туда, где тепло круглый год и жизнь легка и проста. Придуманный рай манил своей утопией. Но где-то там, за линией горизонта, в какой-то из сторон света, точно есть это счастье. Иногда становилось проще жить, стоит только включить воображение.
Макс запомнил навсегда эти душные дни в липких объятьях, ему казалось, что именно тогда он был по-настоящему счастлив. Они даже траву не курили, забыв про все остальные наркотики, выпивали только в профилакттических целях. Было здорово иногда побыть чистыми и в ясном сознании. Но нет, они были отравлены друг другом и городом. Наверное, никто из них не мог бы дать чёткого ответа, на вопрос о том, что же на самом деле происходит между ними. Здесь не было дружбы в чистом виде, как и явной любви или привязанности тоже. Тем не менее, они были скованы друг с другом золотой цепью и охотно мирились с этой ролью. Иногда это было тяжёло, но ещё более невыносимым стало бы существовать по-отдельности. Их жизни слились в одну, как два ручья, сходясь, образуют полноводную реку. В свою же очередь и Макс и Герман, безусловно, являлись самостоятельными личностями.
Когда становилось скучно, они брали гитару и шли на улицу. Там можно было играть что угодно, не ради денег, а искусства для. Тем не менее, в гитарном чехле обычно валялось немало разноцветных бумажек. В поисках общения они иногда забредали в клубы. Люди, их тела, движения и запах свежего пота — всё это казалось очень привлекательным со стороны. Девушки с прекрасными фигурами, совершенно безмозглые, часто составляли компанию Максу и Герману в ночных посиделках в мансарде. В такие моменты они чувствовали себя рок-звёздами в отпуске.