По эту сторону фронта
Шрифт:
– Молодцы, ничего не скажешь! Все по полочкам разложили! И даже количество войск НКВД угадали точно!
– Это мы, может, и угадали, но вот своего места в данной операции не нашли. Я просто так и не понял, зачем нас с фронта выдернули? К приезду товарища Сталина тут столько народа будет, что не протолкнуться, а у нас свои задачи остались нерешенные… И как вы всегда говорили – особо важные.
Иван Петрович опять улыбнулся:
– Что касается ваших задач, то вы их не только выполнили, но и перевыполнили. Во-первых, мы убедились, что у Германии нет ничего трансцендентального, во всяком случае такого, чего они могли бы использовать в ближайшее время. Во-вторых, некоторые захваченные вами разработки, а также пленные оказались весьма интересными и перспективными. Например, прибор, влияющий на погоду: ведь если его довести
Иван Петрович одернул сам себя, остановившись на самом интересном, замолк, а я, переваривая его слова, только катнул желваки на щеках. Зашибись! Вот нарком порадовал так порадовал… Полгода… Целых полгода мы трахались, как последние колхозные проститутки в поисках этого самого трансденд… трансцедн…Тьфу! В общем, как бобики, искали различные артефакты и связанных с ними людей. Теряли друзей, выкладывались досуха, а теперь выясняется, что это все было зря? Начальство, видишь ли, просто «желало убедиться», что у фрицев ничего потустороннего и опасного нет?! Так я об этом сразу говорил!!
Видно, что-то в глазах у меня поменялось, потому что Колычев заинтересовался внезапным кисляком на физиономии у подчиненного. Пришлось свои претензии высказать вслух. Собеседник на это только хмыкнул:
– Подтвержденное отсутствие у противника вероятного оружия или того, что может быть использовано как мощное оружие, само по себе значит очень много. Кому как не тебе об этом знать. Что же касается слов о том, что ты – «заранее предупреждал и говорил, что все это выдумки»… Знаешь, я бы на твоем месте не зарекался. Как говорится – «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». И поверь мне на слово – оно действительно есть. Сейчас можно только Богу молиться, что у немцев ничего подобного не обнаружилось. Да и работали вы вовсе не вхолостую. Среди общего, как ты говоришь, «фуфла» накопали несколько интересных вещей. Причем таких, что ученым лет на десять работы хватит. А ваша последняя операция выше всяких похвал. Про такое пополнение золотых резервов страны я вообще молчу – за это вас Иосиф Виссарионович лично хочет поблагодарить. И Вельдберг, это отличный подарок всей нашей разведке! Он обладает такой массой информации, что сейчас с него пылинки сдувают, но при этом допрашивают, как и тебя в свое время, – с применением самых совершенных методов.
Слова про личную благодарность усатого вождя меня сильно заинтересовали, но в то же время все эти восхваления заставили смутиться:
– Иван Петрович, я ведь уже докладывал – чистая случайность, что мы вывалились в эти катакомбы. Просто повезло…
В этом месте Колычев поднял руку, призывая к молчанию, и хитро сказал:
– А вот и ключевые слова. Заметь, ты их сам сказал. И я хочу добавить, что тебе, Илья, всегда везет. Даже если и не там, где ты ожидаешь. И пока это качество не иссякло, его надо использовать на полную катушку.
– Что-то я не понял, как мое везение связано с визитом Верховного? На него что – покушение готовится?
Нарком с Гусевым переглянулись, и Иван Петрович задумчиво произнес:
– Можно сказать и так…
– Так надо отменить приезд или перенести сроки. Вдруг мое везение не сработает? Вы же сами говорите – оно проявляется в самую неожиданную сторону!
Узнав про готовящееся покушение, я сильно заволновался, не понимая спокойствия окружающих. Если им известно о готовящейся акции, то известен и заказчик. А через него можно выйти на исполнителя. В жизни не поверю, что НКВД, зная о покушении, не размотает всю эту цепочку до конца. Причем как с той, так и с другой стороны. Но каким боком здесь моя везуха? Или я исполнителя должен с поличным взять? А если не успею? Нет, на это никто не пойдет… Разве что…
– Вместо товарища Сталина будет двойник?
Иван Петрович рассмеялся, а потом, понизив голос, ответил:
– У Иосифа Виссарионовича нет двойников. Почему-то ему это совсем не нравится. Но мыслишь ты в правильном направлении.
А потом, сразу став серьезным, начал говорить четко и деловито:
– В общем, так. Приезд товарища Сталина в район Козлича – это крупная дезинформация. Причем не прямая, а косвенная. Никто нигде не называл конечный пункт его поездки. Просто пошла тихая информация, что Верховный в очередной раз хочет выехать на фронт. Не называя разумеется ни участка, ни даты поездки. Началась подготовка. Очень серьезная, как обычно – с прикрытием, ложными маршрутами и несколькими объектами конечного пункта назначения. И противник клюнул.
Я слушал, хлопая глазами, и на этих словах удивленно протянул:
– Вот уж не ожидал от фрицев подобной прыти. Думал на этом уровне у них агентов уже не осталось. Да и проводить операцию почти в восьмистах километрах от линии фронта… Это же несерьезно – крупное воинское соединение просто не пройдет, а ведь его еще надо собрать. Десант… Нет и десант тут не играет – его раздавят при любом раскладе. Или на подлете, или сразу по приземлении. Не пошлют ведь они на такое дело батальон диверсантов? На этом можно всех своих спецов угробить, без малейшей гарантии успешного выполнения задания.
Колычев, пока я соображал вслух, достал папиросу, смял мундштук, прикурил, а потом спросил:
– Выговорился? Тогда слушай дальше. Немцы тут ни при чем. Наши органы, разматывая цепочку покушений на видных военачальников, вышли на нескольких крупных и хорошо прикрытых английских агентов. Причем это люди такого ранга, что оторопь берет.
– Литвиновские выкормыши?
Иван Петрович поморщился:
– Нет. Выражаясь твоим языком – выкормыши Тухачевского. А еще точнее – Троцкого. Во время предвоенных «чисток» они были настолько активны, настолько рьяно и в то же время тонко «топили» самых разных «врагов народа», что никому в голову не пришло сомневаться в их искренности и преданности делу партии. Да и сейчас этих фигурантов вычислили скорее косвенно. – Нарком встал и, прохаживаясь по кабинету, продолжил: – Просто работа началась задолго до начала выявления заговора против наших командиров. С апреля сорок второго, следуя секретному приказу Иосифа Виссарионовича, началась проверка по обоснованности репрессий конца тридцатых годов. Уточнялось кого, когда и по каким обвинениям осудили. Постепенно, среди всего прочего выкристаллизовались отдельные дела, к созданию которых приложили руку одни и те же люди. Тогда начали более тщательно изучать документы и вести тайные допросы тех, кто попал в лагеря по их указаниям или доносам. Ну, тех, кто выжил… И стала складываться очень интересная картина. Мно-о-о-гое начало проясняться…
Генерал-полковник замолк, а я, пользуясь паузой, вставил:
– Хе! Я ведь всегда говорил, что вы перед войной сильно погорячились с массовыми арестами и что это жу-жу неспроста. Просто не может быть, чтобы во «враги народа» попало сразу столько талантливых людей…
– Ты опять начинаешь? Ведь не раз уже объяснял тебе, что к чему!
– Никак нет! Я вообще про другое хотел спросить: Иван Петрович, извините, но мне все равно непонятно, какая выгода англичанам физически устранять наш генералитет? Ну допустим, убили бы Черняховского, так ведь его зам тоже не лаптем щи хлебает и продолжил бы бить немцев в хвост и в гриву. Зачем им так подставляться?
– Бить бы он продолжил, но вот насколько бы возросли наши потери? Тот же Черняховский – военачальник от Бога, и благодаря его мозгам, мы можем спасти тысячи жизней. Вот ты говорил, что в твоем времени потери в войне были около тридцати миллионов?
– Так точно, говорил. Сначала остановились на двадцати миллионах, но потом копнули еще и счет вырос почти до тридцати.
– Тридцать миллионов… – Нарком вдавил окурок в пепельницу и, выдохнув, неожиданно бодро посмотрел на меня. – А вот у нас их меньше. Гораздо меньше. Неделю назад закончились предварительные подсчеты всех потерь на сегодняшний день. Погрешность, конечно, очень большая, но можно уже говорить, что армия потеряла около пяти миллионов человек, причем семьдесят процентов из них пришлись на сорок первый год. И мирных жителей было убито от пяти с половиной до шести с половиной миллионов. При этом в строку безвозвратных потерь были записаны и взятые в плен, и угнанные в Германию. Вот и смотри – СССР даже при самых пессимистичных прогнозах в этой войне потерял почти в три раза меньше людей, чем в твоем времени. А Англии подобные итоги, как серпом по одному месту! Ведь они рассчитывали, что в этой войне Германия и СССР полностью уничтожат друг друга и наши страны можно смело списывать в утиль.