По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его дело. Внезапная смерть игрока. Идея в семь миллионов

Эдигей Ежи

— Вы в этом совершенно уверены? — поинтересовался майор.

— Пока нет. Мы еще не получили пуль. Только после этого можно будет дать окончательный ответ. Но уже при осмотре гильз обнаружилась характерная особенность: боек в пистолете Калисяка был немного поврежден, и на капсюлях имеются соответствующие повреждения. Совпадает и место удара бойка по капсюлю. Да и следы, которые на гильзах оставляет выбрасыватель, схожи.

— Когда вы получите пули?

— Из института судебной медицины — сразу после вскрытия убитого инкассатора, то есть еще сегодня. Пуль же, которыми были ранены двое почтовых служащих, придется подождать.

Дежурный врач сказал, что состояние Ришарда Цегляжа остается тяжелым и операция пока откладывается — возможно, на несколько дней. Владислава Окуневича будут оперировать сегодня вечером… Правда, хирург утверждает, что нам рассчитывать особенно не на что: рентген показал, что пуля ударила в бедренную кость и в ней застряла, отчего, скорее всего, деформировалась.

— Немедленно сообщите мне, если узнаете что-нибудь новое.

— Слушаюсь, пан майор!

После этого разговора Маковский отправился к своему шефу, начальнику уголовного розыска Главного управления милиции. Полковник внимательно его выслушал.

— Я говорил вам, майор, что пистолет всплывет и без ваших поисков. К сожалению, цена, которую мы заплатили за это известие, очень высока — один убитый и двое раненых. У меня уже есть подробный рапорт из дворца Мостовских о результатах следствия. Практически они ничтожны. Преступник, как и при убийстве Калисяка, не оставил улик, если не считать пистолетных гильз и пока не извлеченных пуль.

— Нападение совершено очень четко, а место преступления выбрано с таким расчетом, чтобы можно было безнаказанно удрать с добычей.

— Да, несомненно, нападение было тщательно разработано и готовилось долго. А это подтверждает мое предположение, что убийца сержанта Калисяка — не обычный хулиган. Это умный, расчетливый, готовый на все человек. Он даже не пытался угрожать своим жертвам оружием, сразу открыл огонь. И стрелял так, чтобы убить. Только по чистой случайности Цегляж остался жив. Если бы он не обернулся или оборачивался чуть медленнее, пуля попала бы в сердце. Так, как это произошло с Вишневским.

— Кстати, охранник с инкассатором совершили роковую ошибку, — заметил майор. — Они стояли рядом, и бандит сумел незаметно подойти к ним очень близко. Если бы охранник стоял с одной стороны двери, а инкассатор — с другой, застать их врасплох было бы невозможно.

— Я полагаю, что и в этом случае нападение бы удалось, но не с такой легкостью. Учтите, что подобного рода преступление совершено в Варшаве впервые. Я думаю, что и в Польше тоже. И охранник, и инкассатор считали, что никакая опасность им не грозит, а охрана фургона — всего лишь формальность. Охранник, правда, был вооружен, но не готов немедленно пустить винтовку в ход. А пистолет инкассатора преспокойно лежал в кобуре. Поэтому убийца, с виду обычный прохожий, направляющийся ка почту, застал обоих врасплох.

— Да, верно. Для них это была полная неожиданность, — согласился майор.

— Поскольку пистолет фигурирует в деле об убийстве Калисяка, которое вы ведете, примите к производству и новое преступление, — решил полковник. — Будете вести его совместно с городским управлением. Я отдам соответствующее распоряжение. А вы, не теряя времени, поезжайте во дворец Мостовских и подробно изучите все материалы.

Ознакомившись с результатами следствия, майор Маковский понял, что полковник был прав: улик практически никаких. Только по показаниям пани Беляк, которая видела преступника

издалека, удалось составить его словесный портрет, и то весьма приблизительный. Свидетельница также указала, каким путем убегал бандит.

— Скажите, поручик, — спросил майор, просмотрев все материалы следствия, — куда делись пули? У нас в руках пять гильз, а знаем мы только о трех пулях. Одной был убит Вишневский. Второй — ранен охранник, а третьей работник почты.

— Охранник был ранен двумя пулями. Одной в легкое, второй в предплечье.

— Это подтверждается протоколом. И все-таки надо проверить, действительно ли в теле Цегляжа остались две пули.

Позвонили в больницу, где лежал раненый охранник. Врач подтвердил, что Цегляж получил два ранения, ко второе, в предплечье, совершенно не опасное. Пуля пробила мышцы, не повредив ни нервов, ни кровеносных сосудов.

— А что с пулей? — допытывался майор.

— Что с пулей? — удивился хирург. — А мне какое дело? Для меня важно состояние здоровья раненого. Пуля пробила руку и полетела дальше.

— В ране ее нет?

— Нет. Зато есть две дырки. Поменьше — где пуля вошла, побольше — где вышла.

— А как себя чувствует раненый?

— Он в сознании, но еще очень слаб. Большая потеря крови. Мы сделали переливание. Если не будет осложнений, завтра прооперируем.

— Не забудьте сохранить пули!

— Хорошо, хорошо. Об этих дурацких пулях мне уже несколько раз звонили и даже письмо из милиции пришло. Вас, видно, больше интересует пуля, чем человек… — возмутился врач.

— Ну что вы, доктор, — перебил его майор, — нам известно, что в борьбе за жизнь человека вы сделаете все возможное. Тут мы абсолютно спокойны. А вот пуля, которая вас совершенно не интересует, для нас — очень важная улика, необходимая для поимки убийцы. Мы потому вам напоминаем, что на практике случаются разные вещи. Взять, например, убийство президента США Кеннеди. Оперировавшие его врачи не позаботились о сохранении пуль, и они таинственно исчезли.

— Хорошо, хорошо. Мы не в Америке. Завтра получите свою пулю.

— Выходит, — сказал майор, положив трубку, — я был прав. У нас пока только три пули, а убийца выстрелил пять раз. Одна пуля вообще прошла мимо. Вторая, прошив руку охранника, исчезла в неизвестном направлении. Вы этим занимались?

— Еще нет.

— В таком случае поедем на Беляны и поищем эти пули. Кроме того, мне бы хотелось осмотреть место преступления.

Перед зданием почты было, как обычно, пусто. Майор с удовлетворением отметил, что дежурный охранник держит оружие наготове. Одну пулю нашли почти сразу.

Она уткнулась в слой штукатурки между рядами кирпичей двумя метрами правее входной двери. Скорее всего, это была та, которая пробила руку охранника. Один из милиционеров, сопровождавших майора, извлек ее с помощью обычного перочинного ножа. Пуля была почти не повреждена.

Отыскать следы второй пули оказалось не так легко. Самый тщательный осмотр стены поначалу ничего не дал, пока один из милиционеров не обратил внимание, что на металлической окантовке тяжелой двери, ведущей в помещение почты, повреждена краска, притом явно недавно. Принесли лестницу, и майор внимательно осмотрел это место. Не оставалось сомнений, что маленький след на металле оставила пистолетная пуля. Скорее всего, отскочив рикошетом, она упала где-то в стороне. О том, чтобы ее найти, не могло быть и речи.