По краю безумия
Шрифт:
— Таисия открой дверь! — требует великий кандидат в губернаторы. Но я не его подчиненная и не собираюсь его слушать. — Тая, нам нужно поговорить! — поговорить ему нужно. Где он был вчера, когда меня трясло в истерике? Его как всегда не было дома. Наверное, трахал очередную любовницу.
А сегодня нашел время в своем плотном графике поговорить со мной.
— Тая, открой немедленно или я вышибу дверь!
— Я сплю! — кричу ему в ответ. Ну что он может мне сказать? Как оправдает то, что произошло вчера.
Скажет, что это было недоразумением? Нервные стуки
Да, вчера меня утешала обслуга, а не родители. Впрочем, как и всегда. Тим привез меня домой, пытался утешить, что-то говорил, надевал на меня верх платья, которое сам же и снял. Я вообще ничего не слышала и не чувствовала. Я впала в полное оцепенение, вспоминая слова отца об убитых детях его коллег и знакомых. Я не хочу умирать из-за темных игр кучки бандитов, стремящихся к власти. Серов сказал, что это было просто предупреждение и так часто бывает. Только мне от этого не легче.
Серов отпаивал меня водой, утешая меня, обнимал и даже пытался шутить. Он же дал мне снотворное и проводил в комнату. Вокруг меня еще бегала Люба, постоянно что-то причитала, но я не обращала на нее внимания. После двух неизвестных таблеток предложенных мне Серовым, я просто провалилась в сон. Меня словно отключили, а сейчас включили заново.
Ворочаюсь на кровати, желая вновь погрузиться в сон, вздрагиваю от глухого толчка в дверь и ломающегося замка. Резко сажусь на кровать, сжимаю пульсирующую голову. Смотрю как вслед за выбившим дверь Серовым, входит мой отец. А говорил, вышибет ее сам.
— Прости котенок, приказы не обсуждаются, — извиняется передо мной мужчина. Улыбаюсь Серову и отворачиваюсь от отца, слыша, как начальник охраны покидает мою комнату.
— Тая, девочка моя, — начинает отец, садясь рядом со мной на кровать.
— Не хочу тебя слушать, — прерываю его, ложусь на подушку, накрываясь с головой.
— Тая, пожалуйста, поговори со мной, — молчу, не реагирую. Что я должна ему сказать? — Я понимаю, что ты испугалась, и да, я виноват. Но поверь мне, такого больше не повторится. Я найду и заживо закопаю тех, кто это сделал, — останавливается, ждет моей реакции, словно я должна его за это благодарить. Отец глубоко вдыхает, поднимается с кровати, проходится по комнате.
— Я так понял разговаривать со мной, ты не намерена? Значит, слушай меня, — вот мы и добрались до главного, сейчас начнутся очередные наставления и условия во имя моей безопасности. И что же будет на этот раз? Запрет меня в высокой башне? — Сегодня ты должна будешь покинуть страну.
Полетишь в Испанию, примерно на две недели, пока я не накажу, тех, кто это сделал! — категорично заявляет он, даже не спрашивая моего мнения. — Билеты на двоих забронированы на три часа дня.
Наша вилла готова, тебя уже там ждут. Времени у тебя мало, собирайся! — Вот и поговорили.
Высылает дочь из страны, чтобы я не стояла между ним и большой политикой.
— Я никуда не поеду. Я не хочу в Испанию! —
— Тая! — вскрикивает, замолкает, вновь садится рядом со мной. — Пойми, так надо. Это ради твоей же безопасности, — уже спокойно говорит он. — Это максимум на две недели. Я не могу допустить, чтобы подобное повторилось. Пожалуйста, послушай меня хоть раз. Ну что ты хочешь, сидеть взаперти дома или отдыхать в Испании?
— Хорошо, — нехотя соглашаюсь я, выбирая из двух зол меньшее. Я не показываю отцу своего страха, перечу ему скорее по привычке, на самом деле понимаю, что так будет лучше. Я не хочу участвовать в больших разборках и быть чьей-то мишенью. — Ты сказал два билета. И с кем я лечу, неужели с мамочкой. Кстати где она? Страдает от очередного похмелья и ей, как всегда, плевать, что происходит с ее дочерью?
— Твоя мать ждет тебя внизу и очень переживает. Это я попросил ее дать нам поговорить наедине.
— Ясно. Она уже собрала свои тридцать три чемодана? Я не хочу лететь с ней, она опять выпьет весь бар и будет целыми днями валяться возле бассейна. Я хочу взять с собой Дашку. Она без проблем согласится.
— Нет! Ты не полетишь с матерью, потому что она нужна мне здесь, — конечно, она нужна ему для вида счастливой семьи. — Но и подругу ты тоже с собой не возьмешь. Никто не должен знать, где ты, даже твои подруги. И не смей им говорить и даже просто общаться по телефону или интернету. Тебя могут вычислить через сеть.
— Прекрасно! И что я должна там делать в полной изоляции от всего мира?
— Наслаждаться средиземным морем, солнцем и внеочередными каникулами. С тобой летит Тимур. И об этой поездке, знаем только мы, Серов и он. И никто! Повторяю. Никто больше не должен знать, где ты.
— Замечательно, я лечу в Испанию с охранником. Спасибо папочка, — с притворной улыбкой говорю я.
— Я никогда не забуду этого романтического путешествия на двоих.
— Не ерничай! Тимур летит с тобой и точка. Попробуй спуститься с небес на землю, и найти с ним общий язык, — хочется сказать, что мы уже нашли общий язык, но отцу вряд ли понравится, если я расскажу, как его охранник исследовал мой рот языком и откровенно лапал. — Все, разговор окончен.
Собирайся! — приказывает отец, покидая мою комнату. Значит в Испанию с Тимуром. Прекрасно!
Прям медовый месяц какой-то.
Никогда не думал, что буду настолько недоволен поездкой в Испанию за чужой счет. Я просто не мог оставить мать, но приказы не обсуждаются. Принцессу нельзя оставлять одну ни на минуту. И помимо халявного отдыха, мне обещали двойной оклад. Деньги. Чертовы бумажки, вокруг которых вертится вся наша жизнь. Говорят, за деньги не купишь здоровья. Хотел бы я плюнуть в лицо тому человеку, который это сказал. Без них ты сдохнешь под забором и никто не пошевелит и пальцем, чтобы тебе помочь. И сейчас эти бумажки, мне как никогда нужны. Мать чувствовала себя хорошо только от нового, дорогостоящего препарата на который уходила вся моя зарплата.