По краю огня
Шрифт:
— Не знаю, герцог, чем вас прельстил боевой факультет, — сказал мэтр де Берни, — но, к счастью, по дороге на фронт вы завернули к нам. Как тут не поверить в наследственность?.. Ваш батюшка может гордиться вами, и ваши преподаватели были правы — в алхимии вы знаете толк! Однако так можно и перегореть. Отправляйтесь домой, выспитесь хорошенько и возвращайтесь в пятницу. Дорогой Пристли прав — вы это более чем заслужили.
Как ни отнекивался Нейл, уверяя обоих, что он вовсе не устал и служба ему только в радость, никто не стал его слушать. Пришлось откланяться. Когда он покинул госпиталь, было еще начало пятого вечера, солнце едва село. Нейл пешком прогулялся до Медной улицы, где стоял доходный дом Лусетиуса, свернул в небольшой заснеженный дворик, поднялся на крыльцо и, войдя в теплую, темноватую переднюю, взбежал по лестнице на второй этаж. Его комната находилась в самом
Он не обманывал мать, говоря, что здесь «очень прилично». Собственно, потому он и выбрал именно этот дом — Нейлу, как любому другому жителю Мидлхейма, было известно, как серьезно Лусетиус подходит к любому делу, за которое берется. Его заведение на Парковой аллее было лучшим в столице, и остальные ему не уступали. Доходный дом на Медной улице предназначался для постояльцев-магов, и принимал только чистую публику. Комнаты здесь были светлые, просторные, в большинстве из них имелись камины — или как минимум железные печки-«стеногрейки», насекомые жильцам не докучали, а в цокольном этаже были оборудованы баня и прачечная. Кроме того, при желании гость мог воспользоваться услугами кухни. Да, здесь вполне можно было жить, причем даже с комфортом, и Нейл без сожалений отмел предложения других доходных домов, пусть комнаты в них сдавались и подешевле. Жалование у него действительно было не бог весть, но всё же не настолько мизерное, чтобы ютиться где-нибудь на чердаке. А в быту он был неприхотлив — к тому же, обедом его кормили на службе, досыта и совершенно бесплатно…
Войдя и закрыв за собою дверь, Нейл повесил плащ на крюк возле двери и растопил печь. Щелей в стенах в доме Лусетиуса не имелось, но на дворе стоял февраль, и комната с ночи успела остыть. Нейл вскипятил на спиртовке воду, бросил в кружку небольшую щепоть чайных листьев, залил их кипятком и подошел к окну. За стеклом призрачно голубели холодные вечерние сумерки, чуть разбавленные розоватым заревом над крышами. Он ни разу за эти две с лишним недели не возвращался со службы так рано. И пусть уставал не на шутку, но работа его спасала — в лаборатории некогда было думать о сторонних вещах. О доме, о Сандре, о… Нейл опустил голову. Он скучал по отцу. Несмотря ни на что. Даже живя с ним под одной крышей, сидя за одним с ним столом — скучал, как не скучал даже в далекой Бар-Шаббе. Но каждый раз, стоило Нейлу поднять глаза на родителя, перед его мысленным взором вставала рука с гербовой печаткой на безымянном пальце, протягивающая ему белую фарфоровую чашечку, и каждый раз, поднося ко рту ложку или бокал — неважно, с чем — он чувствовал резкий, тошнотворный запах кофе. С той самой ночи, когда Нейл вернулся домой после первого своего дня в госпитале, он ничего не мог ни есть, ни пить за семейным столом. От всего нещадно мутило, кроме вареных яиц — хотя и они уже к концу первой недели такой «диеты» начали вызывать отвращение. И в конечном итоге Нейл понял, что долго он так не протянет.
Конечно, дело было не в еде. И даже не только в отце. Нейл солгал матери о причине их ссоры, но всё же некоторая доля правды в его аргументах о съемном жилье имелась: работа в госпитале была не из легких, раскатывать дважды в день в наемном экипаже впрямь выходило накладно, да и на собственные ноги встать ему было давно пора — Нейл и раньше, бывало, задумывался об этом. Но к окончательному решению его всё же подтолкнуло другое.
Сандра.
Тоненькая фигурка в коричневом форменном мундире, темноволосая голова, склонившаяся к отцовскому плечу, бледное, осунувшееся лицо, закрытые глаза — и прогоревшая свеча на подоконнике. Это видение преследовало его день за днем, ночь за ночью, поднимая в груди волну уже знакомого глухого протеста — как тогда, в Белой усадьбе, когда экономка назвала Итана Эшби его отцом. Это было неправильно. Всё это было неправильно!.. Кадеты Даккарая трое суток под ветром и снегом шли к столице, и всю ту долгую ночь Сандра, едва живая после тяжелого перехода, не смыкала глаз. Она ждала его. А он не пришел. Так не должно было быть!
— И не будет, — вслух сказал Нейл, глядя сквозь стекло в наливающиеся темнотой зимние сумерки. Лицо его из хмурого стало привычно-сосредоточенным. Он задернул портьеры и, отойдя от окна, уселся за стол. Зажег свечу, поставил у левой руки кружку с чаем, правой подвинул к себе учебник, раскрыл, следом раскрыл наполовину исписанную тетрадь и откинул крышку чернильницы. Информации было мало, слишком мало, и до него никто еще не пытался передать звук на расстоянии, но в архивах центральной библиотеки, если хорошенько поискать, всегда
Военный лагерь Райленд был в пятнадцати милях езды от столицы. И окружавшие его прибрежные скалы оказались богаты пещерами — Нейл еще неделю назад облюбовал одну, поближе к холму у подножия лагеря. Ему хватило одной поездки: заранее сверившись с картами и оставив возницу наемного экипажа в деревенском трактире поблизости, Нейл пешком добрался до скал, нашел расщелину покрупнее и, поплутав немного, вышел к небольшой круглой пещере с удобной открытой площадкой — вид с нее на весь Райленд открывался такой, что любо-дорого. Лагерь лежал перед ним, как на ладони. Маг снял ориентиры, вернулся в деревню, оторвал возчика от его кружки и велел ехать назад в Мидлхейм. А ночью вернулся в пещеру воронкой — экипаж ему больше не требовался — и поднял в воздух фантом.
С тех пор каждую ночь белая ворона кружила над лагерем, обходя караулы и драконьи ангары. Невидимая в метели, сливающаяся со снегопадом, она искала — и всё никак не могла найти. Сандра была где-то здесь, в одной из многочисленных длинных казарм, но окна их не горели, а сквозь покрытые морозным узором стекла почти ничего нельзя было разглядеть. Но Нейл не торопился отчаиваться. Кадетов Даккарая не отправили бы в Райленд, если б не готовились использовать их на войне, а значит, в ночные дозоры их, как и других наездников, отправляли наверняка. Рано или поздно Сандра покинет казарму. Ночью. «И я ее всё равно найду, — думал маг, склонившись над тетрадью. — Может быть, даже сегодня… Или завтра… А когда найду — я заставлю этот проклятый фантом говорить, чего бы мне это ни стоило!»
Проснулся Нейл поздно, было уже за полдень. Привычно натянув амулет, он еще с четверть часа повалялся в постели, потом зевнул и откинул в сторону одеяло. Ежась от холода, босиком прошлепал к остывшей печке, развел огонь и поставил на спиртовку чайник. Распахнул плюшевые занавеси на окне. И, увидев раскинувшееся над крышами северной окраины голубое небо, улыбнулся: погода впервые за долгое время стояла отличная. «Все-таки хорошо, что меня вчера из госпиталя вытолкали, — подумал молодой человек, набрасывая домашний халат. — Было бы жаль в такой день до вечера торчать в лаборатории».
Вода закипела. Нейл заварил чай, достал с полки завернутые в полотенце сыр и хлеб и уселся завтракать. Нынешней ночью, памятуя о том что завтра не нужно будет вставать ни свет ни заря, он кружил над лагерем Райленд почти три часа, до полусмерти заледенел в стылой пещере, однако Кассандры так и не увидел. Белая ворона, бесшумно перелетая с крыши на крышу, вглядывалась в лица немногочисленных дозорных, прислушивалась к голосам караульных на стенах, возле ангаров и сторожевых будок, но всё без пользы. Среди этих людей кадета Д’Элтар не было. «Странно, — жуя, подумал Нейл. — Сандра ведь говорила, что старшекурсники ходят в дозоры наравне со всеми! Или это касалось только школы, а в действующем лагере порядки другие?» Он нахмурился и потянулся к кружке. Если так, то дело осложняется. Днем скакать воронкой туда-сюда не представляется возможным, да и в лагере его могут заметить. Конечно, птица она и есть птица, однако… Он качнул головой. Среди бойцов Райленда, в отличие от даккарайской военной школы, наверняка имелись маги. И попасться кому-нибудь из них на глаза Нейлу не улыбалось. Неизвестно, сможет ли кто-то из собратьев по силе распознать в белой вороне фантом, но лучше не рисковать.
«Ничего, — поразмыслив, в конце концов решил Нейл. — Не так много еще прошло времени, может, кадетам просто дали пару недель — привыкнуть к новому месту? Тогда рано или поздно в караулы их ставить начнут». Успокоив себя таким манером, молодой человек допил чай, протер стол от хлебных крошек и вновь бросил взгляд в окно. Потом перевел его на громоздящиеся у стены книги, подумал и тряхнул головой. Для этого еще будет вечер. Не пропадать же такому чудесному дню?.. Нейл вынул кошель, пересчитал его содержимое и удовлетворенно прищурился. Оставалось еще вполне прилично. За комнату он уплатил на два месяца вперед, из остатков своего январского содержания — от последующего он отказался, но возвращать отцу горсть монет, корча из себя принципиального бессребреника, значило попросту его оскорбить. Этого Нейл не хотел. И на нынешний день у него оставалось немало: в курильне на Парковой, конечно, не рассидишься, о салоне свиданий и говорить нечего, но хороший обед уж точно можно себе позволить! «Еще и на пару унций чая, пожалуй, хватит, — с удовольствием подумал молодой человек. — Как раз растяну до конца месяца». Он улыбнулся, ссыпал медь с серебром обратно в кошель, сбросил халат и принялся одеваться.