По краю огня

Федотова Надежда Григорьевна

— Вроде бы, — Абель пожала плечами. — От Энрике, как всегда, ни словечка не дождешься, но Санто пишет, что ему там нравится.

— Ну, ещё бы, — хохотнул барон. Приложился к бренди, крякнул и откинулся на спинку кресла: — После Даккарая-то!..

Астор ностальгически улыбнулся:

— Да уж. В лагере воли побольше…

В половине восьмого гость откланялся и едва успел в Алваро до метели — когда он въезжал в ворота, в воздухе уже знакомо кружился снег. Осадив коня у крыльца, маркиз взбежал по ступенькам. Передняя встретила его теплым полумраком, аппетитными запахами из коридора, ведущего к кухне, и отголосками далекого смеха откуда-то со второго этажа. Астор улыбнулся. В последнее время ему нравилось возвращаться

домой. А уж с тех пор, как голосистого наследника оставили, наконец, младенческие боли — особенно. Маркиз бросил плащ на спинку колченогого кресла, открыл рот, чтобы по своему обыкновению рявкнуть «Гарет!», но передумал. Поднялся по лестнице, прошел в свою спальню и взялся за пуговицы мундира, краем уха ловя долетающие из щели неплотно прикрытой двери голоса жены и няни Роуз. Возмущений Алонсо слышно не было. «Милостью Танора, и сегодня выспимся», — подумал маркиз. Как и предсказывал семейный врач, колики прошли сами по себе в положенный срок, и в поместье Алваро вновь воцарилось спокойствие. Нянька, правда, получила-таки заслуженный нагоняй от хозяина, а самому хозяину пришлось еще несколько ночей провести в спальне супруги, на неудобной кушетке, которую он потом велел пустить на дрова, однако так или иначе всё уладилось. Только Лавиния после той ночи, когда муж застал ее у колыбели в слезах, еще неделю дичилась супруга и отчаянно заикалась в его присутствии… О причинах Астор расспрашивать не стал, смутно догадываясь, что его вторжение в святая святых всколыхнуло в маркизе давние страхи, но когда и это осталось позади, про себя вздохнул с облегчением. Не для того он столько трудился, чтобы этот орало-мученик в один день пустил под откос всю семейную пастораль!..

В дверь спальни предупредительно постучали, и голосок служанки оповестил его сиятельство, что ужин подан. Астор одернул пришедший на смену мундиру домашний сюртук и отправился в столовую. Пэт хлопотала вокруг стола, разливая по бокалам воду. Лавиния, в сером шерстяном платьице, вскинула голову на звук шагов и робко улыбнулась входящему мужу:

— Добрый вечер, ваше сиятельство.

Маркиз улыбнулся в ответ.

— Астор, — напомнил он. — Мы же договорились?..

Она, порозовев, опустила глаза. Забавное дитя, в очередной раз подумал Астор, усаживаясь и повязывая салфетку. Скосил глаза на носящуюся с тарелками Пэт, взял в руки ложку и посмотрел на жену:

— Я заехал к Д’Освальдо по пути. Баронесса шлет вам приветы и надеется, что сможет заглянуть на днях.

— Я буду рада, — улыбнулась Лавиния. — А что барон? Ему уже лучше?

— О, изрядно, — хохотнул Астор, вспомнив сердитое лицо друга. — Лечится бренди и лелеет в мечтах победу!..

Заметив, что жена с легким недоумением нахмурила брови, маркиз опустил ложку в суп и пояснил:

— Через неделю у Хардингов, в Серебряном логе, грядет последняя зимняя охота. Это у нас тут большое событие. Съезжаются все хранители с семьями и челядью, и пограничье вымирает на сутки — зато в доме счастливчика, кому выпал жребий, дым стоит коромыслом. Помнишь, Пэт, пять лет назад?..

Кухарка, наполняющая тарелку для госпожи, протяжно вздохнула:

— Как не помнить! Едва стены не треснули — уж сколько народу набилось! Хорошо еще, соседи мне в помощь своих кухарок отпустили, а то и не знаю, как бы я справилась. Не охота, а целое светопреставление!

Маркиз, глядя в ее круглое лицо, искаженное делано мученической гримасой, спрятал улыбку. На самом деле, Пэт тогда едва не лопнула от гордости и сознания собственной значимости: ведь пять лет назад хозяйки в поместье Алваро не было, все хлопоты по приему гостей легли на нее — и она, пусть даже со сторонней помощью, в грязь лицом не ударила. А вся соседская челядь, разумеется, обзавидовалась насмерть.

— Ну, — проговорил Астор, принимаясь за суп, — в этом году, слава богам, обошлось. Отдуваться Хардингам. Кстати говоря, Лавиния,

баронесса спрашивала, ждать ли вас, и я, признаться, не нашелся с ответом. Вы любите охоту?

— Не знаю, — растерянно проговорила маркиза. — Я никогда ни на одной не бывала… Но если так надо…

— Если вы предпочтете остаться дома с Алонсо, вас никто не осудит, — поняв ее колебания, сказал муж. — В конце концов, вы совсем недавно стали матерью. К тому же, в самой охоте участвуют далеко не все дамы, та же баронесса Пэйтон, к примеру, из года в год бойкотирует эту, как она изволит выражаться, «кровавую бойню». Вы можете приехать только на ужин, для соблюдения приличий этого будет вполне достаточно.

— А вы? — Лавиния неуверенно взглянула на него через стол. Астор пожал плечами:

— Охота мне по душе. Но я другое дело… Кроме того, Карлос наверняка опять сцепится с Дэшелом, а кроме меня их растаскивать никто не полезет. Так что отступать некуда, долг дружбы, будь он неладен, — его сиятельство весело фыркнул и отодвинул пустую тарелку. — Кроме того, я уже почти решил повторить свой прошлогодний триумф и таки увести у них обоих из-под носа этого несчастного оленя!

Жена непонимающе заморгала. Кухарка, убирая ее тарелку и снимая крышку с блюда в центре стола, тихонько хихикнула.

— Уж вы уведите, ваше сиятельство, — попросила она, — а то Гарет на вас горсть монет поставил и вчера чуть с денщиком барона Хардинга не подрался, что вы вдругорядь первое место возьмете!

Маркиз с напускным изумлением вздернул брови:

— Целую горсть? И ты ему позволила, Пэт?

— А что ж? — уперев руки в боки, развеселилась та вслед за господином. — Я-то уж знаю, что вы первый охотник на всё пограничье! Было б о чем печалиться! Вон, в прошлом годе графский денщик эдак же петушился — да и продул целый лар золотом!..

Астор расхохотался. Лавиния, растерянно улыбаясь, переводила взгляд с мужа на кухарку. Она и вправду никогда прежде не участвовала в охоте, хотя наездницей была неплохой, — забава эта была для замужних дам. И далеко не все из них охоту любили. Герцогиня эль Виатор, к примеру, ее терпеть не могла. «Крик, гам, подниматься нужно ни свет ни заря, — морщась, говорила она. — А ради чего? Дичь к столу и егеря добудут, только зря лес топтать!» Леса в Разнотравье, в имении эль Виаторов, были густые, зеленые, и Лавиния их любила, поэтому внутренне соглашалась с матерью. Кроме того, ей было жаль ту самую «дичь» — ведь не пропитания ради ее добывали, а лишь на потеху! «Но раз тут зимняя охота такое событие, — заколебалась маркиза, — и все соседи будут…» Она, наморщив брови, подняла голову от своей тарелки.

— Ваше… — начала она и, вновь порозовев под смеющимся взглядом мужа, неловко пробормотала: — Простите, Астор… А баронесса Д’Освальдо б-будет на охоте?

— Абель? Всенепременно, — хохотнул маркиз, расправляясь с ветчиной. — Попробовал бы кто ее остановить!

Лавиния опустила ресницы. Супруга хранителя первой заставы была её единственной подругой, и отставать от нее Лавинии не хотелось. Да и что люди скажут? Все, получается, приедут к Хардингам семьями, а его сиятельство — один как перст? «Первый охотник на всё пограничье», чья жена явится только на ужин?..

— Я так давно не садилась в седло, — пробормотала Лавиния, крутя в пальцах бахрому салфетки. — И амазонку, наверное, придется перешивать, мне все платья тесны стали…

Астор, потянувшись к бокалу с водой, машинально скользнул взглядом по ее серому платьицу. Что есть, то есть, подумал он. Роды супруге определенно пошли на пользу, и Лавиния приятно округлилась в некоторых местах. «А толку теперь?» — привычно уже вздохнул про себя его сиятельство. И поторопился отвести глаза в сторону, чтобы не быть уличенным в излишнем разглядывании. Не дай боги, заметит, всполошится на пустом месте… то есть, не сказать, чтобы совсем на пустом, но всё равно извиняться замучаешься.