По обе стороны экватора

Фесуненко Игорь Сергеевич

Репетировали сначала все вместе, а потом начались сольные и потому самые мучительные для девушек упражнения. Болельщики архибанкады — так называется в «Мараканазиньо» самый дешевый второй ярус трибун — активно реагируют свистом на все происходящее. Причем свистит архибанкада по-разному: одобрительно, негодующе, возмущенно, а иногда даже радостно. Свист может быть ласковый, ободряющий, означающий: «Девочка, не робей, мы — с тобой!..» Иногда — восхищенный, выражающий восторг и поклонение. По законам своего и чужого «поля» он сопровождает каждый шаг, каждый поворот представительницы Рио-де-Жанейро. Почти всем остальным «мисс», кроме общей любимицы Анизии, предназначается свист безжалостно-уничтожающий.

В загоне для прессы тем временем работают в основном фотографы. А репортеры рассказывают пикантные анекдоты, вспоминают любопытные казусы из истории прежних конкурсов и, естественно, обстоятельно анализируют шансы претенденток. Главным экспертом выступает Рауль:

— Рио-де-Жанейро, Сан-Пауло, Баия, — диктует он свой прогноз о трех победительницах.

— А «Мисс Бразилиа»? — возмущенно кричат фотографы.

Рауль улыбается и пожимает плечами:

— Корону она не получит, ибо никто не позволит возложить ее на голову кухарки, чтобы отправить затем эту кухарку в Майами на конкурс «Мисс Универсул»! Это означало бы полную дискредитацию бразильского конкурса в глазах всего мира. Второе место?.. Маловероятно: его обладательница автоматически едет затем в Лондон на конкурс «Мисс Мира». И эти снобы англичане тоже никогда не простят нам такого оскорбления. А что касается третьего места… — Рауль задумался.

— Третье — гарантировано!

— Третье — наверняка! — зашумели коллеги.

Фотограф из «Маншете» подвел итог спорам:

— Третье место почетно и выгодно: и премия полагается, пусть маленькая, и поездка в Токио на конкурс «Мисс Красоты». Японцы — не англичане, с ними можно не церемониться, да они, глядишь, и не заметят, что им подсунули кухарку.

Рауль скептически улыбается. А я тем временем наблюдаю за «Золушкой из Тагуатинги». Среди всех соперниц Анизия — единственная бесспорная королева. Высокая и стройная, она держится уверенно, поворачивается так грациозно и улыбается так непринужденно, словно всю жизнь только и делала, что вышагивала по пассареле. Эта девочка, которая еще неделю назад мыла полы в своей лачуге и ни разу в жизни не надевала туфли на высоких каблуках, кажется в роли «мисс» более естественной, чем все окружающие ее дочки банкиров, чиновников и офицеров.

А на сцене тем временем продолжаются страдания остальных соискательниц первой короны страны.

— Раз, два, три, поворот! Раз, два, три, поворот! — обозначая ритм ударами трости в пол, дона Мария-Августа нещадно гоняет неуклюжую «Мисс Сержипе».

«Легче крокодила научить танцевать танго», — ворчит Рауль. Осваивая пируэт, которым надо будет порадовать жюри, «Мисс Сержипе» уже близка к обмороку и от сознания своей полной неспособности становится еще более косолапой и неповоротливой. Конкурентки глядят на нее с тайным злорадством. А некоторые, представив себя на ее месте, с испугом.

— Стоп! — Трость вонзается в доски помоста особенно яростно. — Вы свободны, «Мисс Сержипе», но вам придется дополнительно поработать сегодня вечером в отеле, ибо я не могу поручиться, что ваше появление на пассареле не вызовет у жюри нервного шока.

Тем временем в загоне для прессы, пользуясь тем, что на сцене выстроены все двадцать пять соискательниц, Рауль на правах старейшины проводит голосование по выборам «Мисс Фотогеничности» и «Мисс Симпатии». По неписаной, но свято соблюдаемой традиции конкурсов эти звания и ленты служат утешительными призами для заведомых аутсайдерок, которые наверняка не войдут даже в восьмерку финалисток.

А потом нам предоставляют обещанные полчаса на интервью. Фотографы вновь озаряют сцену фейерверком вспышек, репортеры, вооружившись блокнотами и магнитофонами, дружно атакуют трепещущих девиц под бдительным оком Марии-Августы, следящей, чтобы никто из нас не посмел фамильярничать с ее подопечными.

— Вы уже заметили, — обращается к «Мисс Парана» репортер журнала «Маншете», — что почти все участницы предыдущих конкурсов сумели впоследствии весьма удачно выйти замуж? А у вас имеются какие-либо матримониальные планы?

Простодушная «Мисс Парана» в первый момент не замечает подвоха. В ее глазах разгорается возбужденный блеск, но тут же девочка, спохватившись, смиряет себя и, потупив взор, смиренно отвечает, что, возможно, некоторые и надеются подцепить здесь мужа побогаче, но она, «Мисс Парана», об этом не думает. В настоящий момент все ее помыслы сосредоточены только на одном: как можно достойнее продемонстрировать на предстоящем конкурсе красоту, грациозность и обаяние девушек своего штата. А если бог поможет, то она, «Мисс Парана», готова защитить честь и достоинство национального флага и на любом из международных конкурсов: в Майами, Лондоне или Токио.

Сцена постепенно превращается в базарную толкучку. На нее прорвались чуть ли не все, кто находится сейчас в зале: репортеры, чтобы интервьюировать девиц, полицейские, чтобы охранять их от чрезмерно настойчивых интервьюеров, болельщики, спустившиеся с архибанкады, чтобы поближе оценить достоинства и недостатки «мисс», и даже присутствовавшие на репетиции седовласые сеньоры из оргкомитета, которые на правах хозяев и устроителей конкурса старательно играют приятную роль опекунов. Якобы защищая «мисс» от натиска «представителей прессы», сеньоры-покровители с видимым удовольствием трогают их за руки, обнимают за плечи, гладят по голове. Мария-Августа делает вид, что не замечает этого.

Проталкиваюсь в глубину сцены, где атакуемая сразу десятком репортеров и сеньоров-опекунов стоит уже успевшая переодеться «Мисс Бразилиа». В скромном темном платье она не потеряла элегантности, хотя немного смущена градом обрушивающихся на нее вопросов. «Представители прессы» хотят знать о ней все: любимое кушанье и напиток, имя жениха или друга сердца, фасон платьев, который она предпочитает, и марку губной помады, которой она пользовалась до того, как на положении «Мисс Бразилиа» получила обязательный к употреблению ассортимент изделий мадам Рубинштейн. Это, впрочем, запрещенный прием. На вопросы о своих косметических пристрастиях, выходящих за рамки ассортимента фирмы Рубинштейн, никто из «мисс» отвечать не имеет права под угрозой дисквалификации. Анизию, впрочем, этот подвох не смущает: она говорит, что до участия в конкурсе вообще не пользовалась косметикой. И все понимают, что она говорит правду.

Пробиться к ней невозможно, поэтому прибегаю к не слишком джентльменскому по отношению к коллегам методу силового давления. Достаю из кармана свой зеленый билет с надписью: «Зарубежный корреспондент», подымаю его над головой и иду напролом, расталкивая репортеров и фотографов со словами: «Прошу извинить, сеньоры! Московское радио!» Поскольку в этой свалке я — единственный представитель зарубежной прессы, коллеги ворчат, но расступаются, понимая, что выход конкурса на международную арену отвечает национальным интересам страны. А кроме того, они не прочь послушать и сообщить завтра в своей газете, о чем будет спрашивать нашу «мисс» этот странный русский.