По обе стороны сна
Шрифт:
День, когда у папы пошевелились руки, стал праздником, большим праздником в семье. Массируя его, Гарри, Гермиона и Аленушка добились того, что папа теперь мог двигаться сам, пусть и на инвалидном кресле. Теперь похудевший папа обнимал своих детей, не сдерживая слез, ведь они его не бросили.
— Ну что ты, папа, ведь мы же семья, — улыбался Гарри, а ему вторили и Гермиона, и Аленушка. Постепенно дела пошли на лад, но даже когда было очень тяжело, Саша всегда знал, что они семья, ведь именно это показали ему дети. Снова стали приходить друзья, появились какие-то
Когда папа встал на ноги, дети плакали. Все трое не сдержали слез, когда, облепив самого близкого и родного на свете человека, помогали ему сделать первый шаг. Своею верностью, своей любовью, возможно, даже своей детской магией, не имеющей отношения к маханию палочкой, и теплом детских душ они смогли излечить того, о ком говорили, как о самом-самом… В неизмеримой дали зажглась еще одна звездочка, знаменуя окончание второго испытания.
***
Женщина, стоявшая перед Гермионой и Гарри, не представилась, но сила ее магии буквально придавливала обоих к полу подвального помещения, ставшего вариантом ритуального зала. Она внимательно смотрела на детей, помнивших, конечно же, первые два испытания, и думавших, что готовы ко всему. Без магии они действительно могли обойтись, ибо магия для них не была чем-то жизненно важным, что и показало второе испытание.
— Вы прошли два испытания, — наконец произнесла женщина. — Я буду вести вас по вашему третьему.
— Вы богиня? — поинтересовалась Гермиона, верившая, что они безусловно справятся абсолютно со всем. Потому что есть Гарри и есть папа.
— Нет, я иллюзия, — улыбнулась незнакомка. — Но вы можете называть меня Магией. Это испытание лишь для вас двоих, ибо другая часть вашей семьи уже доказала многое… Но вы просите не только за себя, поэтому я проведу вас.
— Магия… — прошептал Гарри. — Хорошо, мы готовы.
— Вы хотите уйти, — медленно проговорила назвавшаяся Магией. — Это возможно, как и дать свободу наглому народцу. Но готовы ли вы к цене?
Гермиона и Гарри оказались в Хогвартсе, полном голодных детей и переполненных туалетов, выхода из которого не было. Затем было Мунго, в котором умирали пациенты, не получившие вовремя лекарства, потом… Картины сменялись, показывая страдающих и умирающих людей. Гермиона понимала, что это все можно решить, исправить и без рабов, но ее сердце наполняла боль.
А затем они увидели самое страшное… Страшнее для них, пожалуй, не было ничего. Гарри, Гермиона и Аленушка шли за гробом, в котором лежал… Папа. Откуда-то Гарри знал, что прошел год после их воссоединения. Алена зло посматривала на Гермиону и Гарри, что-то шепча себе под нос. Гермиона прислушалась, и услышанное выбило почву из-под ее ног. В глазах потемнело, а сердце сделало попытку остановиться.
— Это все ваша магия проклятая виновата, — шептала Алена. — Если бы не вы, папа бы жил. Ритуалы эти ваши… Будьте вы все… — с ее последним сломом погас свет в глазах Гермионы и Гарри, ведь для них больше не было смысла жить.
Два тела сделавших выбор мягко упали на каменный пол, иллюзия померкла, а в далекой дали
На скале над морем устремился вверх шпиль каменной крепости, будто являвшей собой продолжение самой скалы. На каменном полу открыли глаза четверо людей, ничего еще не знавших о том, где оказались и что произошло. Воспоминание об испытаниях медленно гасло в головах, заставляя стонать и плакать. Особенно третье испытание…
Для семьи Березкиных начиналась новая жизнь.
Глава 20
Часть 18
Сознание возвращалось медленно, товарищ майор будто нехотя открыл глаза, когда его оглушил крик «Папа!» Трое его детей прыгнули к нему, обнимая самого дорогого на свете человека. Четверо людей застыли в объятиях на каменном полу. Обнимаясь, стараясь почувствовать друг друга, ибо испытания, которым их подвергли, достаточно тяжело обошлись троим детям, смотревшим на него с такой любовью, что в душе становилось неожиданно тепло.
— Милые дети, — произнес Березкин-старший. — Вы не находите, что лежать на холодном полу непредусмотрительно?
— Ой, — вскрик девочек заставил улыбнуться. Поднявшись с пола, люди оглядывали зал, в котором не было почти ничего.
— Хм… — Гермиона решила проверить некоторые мысли. — Темпус! Что?! Г-г-гарри…
— Да, — согласился мальчик, рассматривая видимые всем цифры. — Убедительно, что сказать. А ну-ка… Папа, а скажи-ка: «Люмос» и сделай такой жест.
— Люмос, — послушно повторил взрослый адекватный, по своему мнению, человек, и рядом то же самое произнесла и Аленушка.
— Подытожим, — хмыкнула кудрявая девочка. — Мы все маги, на дворе тысяча тридцатый год от Рождества Христова, при этом, где мы находимся, неизвестно.
— В таком случае предлагаю осмотреть место обитания, — улыбнулся уже точно не майор своим детям, горячо поддержавшим прозвучавшее предложение.
— Надо же, — прошептал Гарри. — Десятый век… Когда там Хогвартс построили, кто помнит?
— Никто этого не помнит, даже История Хогвартса, — сварливо ответила его любимая девочка, внезапно почувствовавшая головокружение. — Гарри… Мне нехорошо.
— Спокойно, — произнес Саша, подхватывая кудрявую дочь на руки. Девочка была очень бледна, что офицеру совсем не понравилось, ведь они успели пройти совсем немного — лишь поднявшись на следующий этаж, поэтому такая реакция на нагрузку была, учитывая озвученный год, почти приговором. — Интересно, что произошло?
— Третье испытание, — тихо ответил все понявший Гарри.
— Два же было только? — удивилась Аленушка. — Первое — когда Миона боялась по попе, а второе, когда папа… — она всхлипнула. — Но мы все равно победили.