По обе стороны сна
Шрифт:
— Даже воспоминания не послать! — в отчаянии воскликнула девочка.
— Спокойно, душа моя, — произнес неунывающий Гарри. — Ровена должна знать латынь, она ученый, судя по скелетам.
***
С латынью дело пошло веселее, ибо книг, с ней связанных, оказалось целых три, и в них рассказывалось, в том числе и о правилах письма. Поэтому кудрявая девочка погрузилась в изучение латыни, Гарри никто не спрашивал, а Аленка упражнялась в приложении фантазии к големостроению. Предоставленные сами себе взрослые тихо улизнули в направлении спальни.
Майе очень хотелось странного, это
Гарри пытался вникнуть в латинские глаголы, думая о том, что такими темпами не пройдет и года, как их станет больше. Представив вопросы маленького братика или сестрички, мальчик тихо захихикал, привлекая тем самым внимание любимой девочки. Гермиона сначала заглянула в лежавшую перед Гарри латинскую грамматику, потом с подозрением посмотрела на мальчика, заглянула под довольно тяжелый том и наконец поинтересовалась:
— Переучился, что ли?
— Просто представил… — Гарри помолчал. — Вот представь, через годик появится у нас маленький братик или сестричка, представила? — Гермиона покраснела, но кивнула. — Вот как ему будем объяснять, что мама и папа у нас одни, для Аленки мы сестра и братик, а друг для друга жених и невеста?
— Ну, наверное, — кудрявая девочка задумалась, а потом тоже захихикала, представив процесс таких объяснений. — Тогда просто скажем, что это ма-а-агия!
— Я голема сделала! — в библиотеку вбежала Аленка, явно желающая, чтобы ее похвалили. — А где мама и папа?
— Ну как тебе сказать, — задумчиво проговорила Гермиона. — Они заняты тем, для чего мы с Гарри пока еще, к сожалению, маленькие.
— Ой… — Аленушка густо покраснела, сразу поняв, о чем говорит ее кудрявая сестричка. — Тогда пойдемте, я вам своего голема покажу!
Голем любимой сестрички поражал воображение. Когда Гарри его увидел, то сначала подумал о том, как бы не сходить по-маленькому от вида такой страхолюдины, а потом представил на своем месте Годрика, так как его описывали легенды, то есть: мозгов нет, зато есть меч. Так как Аленка позаботилась о защите, добавив в произведение своей фантазии металлические элементы, то меч Годрику мог и не помочь.
— Ты молодец, сестренка, — похвалил обрадовавшуюся Аленушку Гарри. — Я это уже вижу: наш голем топает за Годриком, а тот его мечом, мечом, до затупления оного. И тут ему голем говорит человеческим голосом: «вам письмо».
Смеялась Аленушка, смеялась Гермиона, хихикал Гарри, даже помощники смеялись, а отсмеявшись, к детям подошел Старейшина, протянув им черный кристалл. Он внимательно посмотрел на каждого, улыбнулся им и объяснил, что это такое:
— Этот кристалл позволит изучить один язык, — Старейшина вздохнул. — К сожалению, только один, для этого вы должны положить его на книги, имеющие наиболее полную информацию о языке, а когда он станет белым,
— Спасибо огромное! — заметно было, что Гермиона хочет обнять Старейшину, но опасается обидеть это мудрое существо, улыбнувшееся им всем и куда-то сразу же исчезнувшее.
— Латынь, — заключила кудрявая девочка, переглянувшись с Гарри и Аленушкой.
Майя даже не замечала, что лежит обнаженной. Нежные пальцы и губы Саши заставляли ее то уплывать, то взрываться вместе с чем-то в ней самой. Женщина не понимала, что происходит и почему она испытывает настолько сильные ощущения, что совершенно не в силах шевелиться. А Саша раз за разом доводил любимую до экстаза, наблюдая за тем, как она реагирует, и внимательно изучая ее тело.
— Саша, мне хочется чего-то непонятного, — слабым голосом произнесла Майя. — Как будто чего-то не хватает внутри…
Глава 28
Часть 26
О процессе размножения Майя, разумеется, знала, но представляла его себе исключительно механическим действием, в соответствии с заложенными творцом механизмами. На деле все оказалось совсем иным и не поддающимся анализу. Поэтому женщина отдыхала после… задумчиво глядя в потолок и поглаживая своего мужчину. Теперь Майя понимала, что означает словосочетание «мой мужчина».
— Надо будет повторить, — произнесла женщина, изучившая новые для себя ощущения. — Очень надо будет.
— Повторим, родная, — от нежности в голосе Саши Майе хотелось странного, а мужчина как будто точно знал, чего именно хочется женщине и с удовольствием проделывал это.
— Не знала бы, что ты этого не умеешь, — прошептала Майя, прижавшись своим телом к такому теплому телу Александра. — Подумала бы, что ты мысли читаешь, хотя я и сама не могу понять, что со мной.
— Это любовь, она бывает разной, — объяснил ей мужчина, умевший дарить такие яркие ощущения. — Ну что, пойдем к детям с надеждой на то, что крепость еще стоит?
— Не уверена, что могу ходить, — задумчиво произнесла Майя, которой вставать совсем не хотелось.
— А тебе и не надо, — нежно поцеловал ее Саша, отчего женщина будто бы выпала из реальности. Выплыла она из этого состояния уже одетой и передвигавшейся на руках своего мужчины. Дети в столовой не обнаружились, поэтому взрослые представители семьи двинулись в библиотеку, где младшие что-то строчили на пергаменте, точнее, строчила Гермиона, а Аленка и Гарри комментировали. — Что тут у вас? — поинтересовался Александр и пошатнулся от строенного «Ура!» младших Березкиных.
— Нам Старейшина подарил кристалл, вот он, — Аленушка протянула папе белый кристалл. — С ним можно изучить любой язык, но только один, — объяснила девочка. — Мы решили, что это будет латынь, потому что она должна быть распространенной, да и Ровена тоже ее, наверное, знает.
— Мысль интересная, — согласилась все еще пребывавшая в каком-то сладко-теплом потоке Майя. — Мы его тоже изучим. И что вы собрались делать дальше?
— Я голема сделала, — показала пальцем на застывшее в углу каменное чудовище Аленка. — Он отнесет письмо, а сами мы идти боимся.