По рукам и ногам

Шеол

У него даже глаза расширились от удивления, правда, ничего в ответ он сказать не успел – в кармане странную мелодию заиграл телефон.

– Да, Фель? – фу, опять чуть ли не «Да, зайчик». – Нет, все уже в порядке. Я сейчас в Витто. Да, думаю, что с концами. Домой совсем не хочется… Не один, – Ланкмиллер даже брови приподнял, смерив меня многозначительным взглядом.

Пришлось прислушиваться.

– «Шиффбау» опять хочет у тебя крупный заказ утянуть, если так пойдет и дальше, фирма придет в упадок. Кто-то есть в твоей компании, кто сливает им всю информацию.

–

Да, я уже планировал сегодня к ним наведаться. Думаю все исправить.

– Знаешь, я через несколько дней тоже в Анжи заглянуть намереваюсь, – каким-то намекающе-хитрецким тоном пробасил «зайчик».

– Правда? – Ланкмиллер сразу же оживился. – Может, тогда… заедешь? А то без тебя как-то совсем уныло…

– Заеду, не переживай. И будь там начеку. Твой отец изрядным дураком был, но порой умные вещи говорил, что-то вроде, никогда ни к кому не привязывайся и никому не доверяй.

– Да это прям ванильный боевик какой-то. Или мелодрама… – прокомментировала я, обнаружив все-таки свое платье где-то на полу, безнадежно смятое.

Кэри убрал телефон в карман и вновь перевел на меня вопросительный взгляд.

– У тебя что, с этим… с мужиком… шуры-муры что ли? – и даже удивительно стало, как взволнованно я об этом спросила.

Чудно. Но Кэри так нежно с ним, что прямо странно. Будто у них серьезно там любовь и чуть ли не платоническая. А сердце нехорошо как-то стучит.

Я уже даже свои таблетки обезболивающего не требовала, просто поскуливала время от времени.

– Какое твое дело? – вяло отмахнулся Ланкмиллер.

– Постой, так ты все-таки гомосек? Серьезно? – я даже с кровати вскочила, правда, не рассчитав силы и длину запутавшейся где-то цепи, упала обратно.

– А похож? – Кэри низко склонился надо мной, придавливая запястья к покрывалу.

– Знаешь… вообще-то… не очень… Учитывая то, что ты ночью со мной вытворял. Нет, погоди. Для этого есть другой термин. Э-э… бисексуал?

– Уже значительно ближе к правде, – удовлетворенно кивнул хозяин, усаживаясь сверху.

Эй, что делать собрался? Я в любом случае не готова… Заговорить ему зубы, что ли?

– А ты… это… – я отчего-то засмущалась и больше ни слова выдавить из себя не смогла.

– Пассив, – ухмыляясь, услужливо подсказал Кэри.

Ох, мамочки.

Много ль еще у тебя тайн, безнадежный ты, развратный овцебык?

Кстати, слезать он с меня вовсе даже не собирался, кажется. Только разглядывал как-то прищурено. Попытки выползти из-под хозяина незаметно не окончились успехом, поэтому я попросту вжалась в простынь. Страх противный задушить никак не выходило.

С роду недолюбливала, когда меня рассматривали чересчур внимательно. И так неуютно, а тут еще и Ланкмиллер… Бес.

Противный. Слезь. Ну слезь.

Еще и гомосек. Я вообще-то ненавистью к ним никогда не отличалась, но кажется, скоро начну.

– Ланкмиллер… – договорить он мне не дал, мягко опустив кончики пальцев на губы.

Медлил, да притом еще и нарочно. Прошлой ночью он такой неторопливостью совсем не отличался.

Дышалось

плохо.

– У-у… строишь из себя бойкую, а сердце стучит, как у зайца… – с нежным издевательством протянул Кэри. – Пробуешь на вкус, каково это, когда твоя жизнь кому-то другому принадлежит, кого еще и знаешь вдобавок едва-едва? Не представляешь, что он может выкинуть в следующую секунду: изнасилует… или, может, ударит? Совершенно восхитительно, правда ведь? Скоро почувствуешь. Обожаю это твое выражение лица…

И сущую ненависть на нем – тоже? Я ведь даже поделать ничего не могу.

Воздух в комнате был какой-то совсем не такой, как полагается. Вя-язкий, словно нарочно. И дрожащий от напряжения.

Ланкмиллер оказался даже немного прав…

Изнутри меня опутывала тревога за каждую следующую секунду, переплетясь с азартом. Это вроде противостояния, исход которого предрешен и даже заранее известен. Хозяин снаружи давил своей властью так, что было не продохнуть. На самом деле, в душе, как в сетях, еще много чего путалось, от стыда за прошлую ночь до страха и недоверия. Все это вместе выходило качественно пьянящим таким коктейлем, пострашнее Кровавой Мэри. А много ль девушке надо, чтоб захмелеть?

Глаза у хозяина были нехорошие, и обещали кучу (не)приятностей.

– Слезь с меня, Кэри, – я дернула бедрами, – дышать нечем…

– Нечем? – брови мучителя взлетели вверх. – Я вроде у тебя не на груди сижу. И вообще, за нее не принимался еще…

– Сейчас будет шутка по поводу ее размера, да? – я мрачно хохотнула.

– Шутка, повторенная дважды – уже глупость, – задумчиво заметил Ланкмиллер.

Он пока что не делал ничего такого непотребного. Но в том, что он делал, сквозило столько всеобъемлющей власти и похоти, что было совсем-совсем не по себе. Всего лишь по щеке гладил. Вроде бы и ласково даже. Но так нещадно по-собственнически.

Ошейника не было, но я чувствовала его, тихонько подвывая от безысходности.

– Ну хватит скулить, – мучитель поморщился. Порчу ему тут всю малину. – Ты будто загнанный в угол кролик…

– Угу. А ты удав. Мой личный, – без энтузиазма поддержала я, в ответ на что Кэри резко подался вперед, так что его губы оказались аккурат напротив моих. Он обдавал их своим глубоким, ничуть даже не сбитым дыханием.

Поцелует сейчас?

Ланкмиллер в секунду опустился ниже и оставил на шее моей крайне качественный засос, закусил зубами так, что я сморщилась от боли.

Ах, ну да, он же ненавидит поцелуи в губы. Точно.

– Моя, – вдохновенно сообщил мучитель.

– Твоя-твоя, – передразнила я, пытаясь стряхнуть наваждение и даже отстраненно гадая, спустятся ли его пальцы куда-нибудь ниже.

Спустились.

Ланкмиллер оттянул и без того слишком глубокий вырез платья, вынудив меня спрятать взгляд. Да вроде бы как стесняться-то уже и смысла нет, после прошлой-то ночи…

Кэри облизнулся и как ни в чем не бывало с меня слез. Неожиданно.

Сначала довел до полу-обморока, а я-то думала, замучает. Своей непредсказуемостью.