По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России
Шрифт:
Новогеоргиевск, на правом фланге линии, — в последние четыре года крепость окружили сильными, далеко вперед выдвинутыми фортами, постройка которых ведена так быстро, что их надо считать почти оконченными.
Ивангород — левый фланг, в последние годы построено шесть сильных, далеко выдвинутых фортов, но они, вместе взятые, не больше, как прикрытие железнодорожного моста чрез Вислу.
Брест-Литовск, в тылу трех названных крепостей. Сила его в болотах, его окружающих болота; эти совершенно отделят одну от другой две армии, вторгнувшиеся в Россию, одна со стороны Австрии, другая со стороны Пруссии; крепость эта в полной мере заслуживает того внимания, которым почтили ее русские инженеры.
Ковна и Осовец (Гониондзь), создание последних лет, значительно усилили оборону русской территории; судя по расположению фортов Ковны, крепость рассчитана не только на оборону, но и на переход к наступлению; этими двумя крепостями совершенно прикрыть путь на Петербург, и взяты
Динабург (т. е. Двинск), как слышно, говорит немецкий офицер, вовсе не обновлен; он не более, как мостовое прикрытие и место складов.
Заключение автора следующее: меры последних 10-15 лет по укреплению западной русской границы свидетельствуют о том, что мысль о возможности войны России с Германией стала в России более вероятной, чем прежде, и что какие-то руководящие печатью «партии», то и дело достигающие значения и влияния на ход дел, толкают Россию к войне, и это должно быть принято Германией «к сведению и соображению».
Варшава.
Посещения Петра Великого. Мнение Милютина о Польше второго повстания. Наши администраторы тех дней. Значение Рима и идеи федеративности. Посещение собора. Судьбы собора и подвальной церкви. Николай I и Паскевич. Пиары и Суворов. Польша была православной. Исторические даты. Достопримечательности города. Лазенковский дворец. Его судьбы. Легкие мотивы характеристики комнат. Знаменитый парк. Исторические померанцы. Бельведерский дворец.
В 9 часов утра, 19 июня, поезд подошел к Варшаве, бывшей столице Царства Польского, к вокзалу станции Прага. В совершенную противоположность хмурой и дождливой, неопределенной и валкой погоде западного края в Гродне, Белостоке и Осовце, главный город привислинских губерний встречал путешественников превосходной погодой и ярким голубым блеском безоблачного неба.
Как и всякая красавица, Варшава скрывает свои годы. Самое далекое прошлое — это мифические времена основания города. Согласно одним источникам, город основан еще в XI веке какою-то эмигрировавшей сюда чешской семьей (не православной ли?) Варшев или Варшавцев; по другим, имя города происходит от древнеславянского слова «Варш» или от венгерского «Варош», означающего укрепленное село, холмистую местность; по третьим, Варшава основана Конрадом, князем Мазовецким, пленившимся на охоте красотой местности; она сделана столицей княжества Варшавского при Януше, сыне Земовита. Исторически существует несомненно Варшава с 1224 года; в 1252 именовалась еще селением. В 1529 году, с пресечением рода князей Мазовецких, владения их перешли к польской короне, перешла также и Варшава, но действительной столицей царства Польского, вместо Кракова, стала она только со времени Сигизмунда III, в XVI веке. С января 1799 по сентябрь 1807, то есть слишком восемь лет, Варшава принадлежала Пруссии, и это помнят пруссаки очень хорошо; властвовали тут вслед за ними и французы. говорят, в английской гостинице показывают до сих пор номер, в котором будто бы Наполеон сказал свой знаменитую фразу: «от великого до смешного только один шаг!»
Тот же Наполеон, плененный будто бы красотой палац Красинских, в котором собиралось правительство польское, еще в дни своего могущества (ныне — судебная палата) хотел перетащить его заодно с русскими артиллерийскими лошадьми в Париж.
Судьбе угодно было, чтобы Петр I, прибывший в Варшаву в 1707 году с батальоном преображенцев, под командой майора князя Долгорукова, и распоряжавшийся тогдашней Польшей, несмотря на существование короля, на правах почти полного хозяина, заболел в Варшаве такой страшной лихорадкой, «фиброй», что был, как сам он писал, «в самый Ильин день футов на пять от смерти». В этот приезд Петр пробыл в Варшаве с 11 июня по 4 сентября. Затем был он в Варшаве 23 и 24 сентября 1709 года, причем великий канцлер литовский князь Радзивилл и другие знатные польские господа поздравляли его с полтавской баталией и провожали государя «даже до Торуня». Дом, в котором Петр останавливался в первый свой приезд, — это палац Дубенских на Королевской улице; во второй приезд он предпочел, однако, ночевать на судне, на котором прибыл.
Судьбе угодно было также, чтобы полтораста лет спустя другой русский деятель, не Петру, конечно, чета, но глубоко почтенный Н. А. Милютин, назначенный в Польшу для утверждения в крае русского дела после повстания в 1863 году, писал своей жене в письме об этом назначений: «On s obstine ii me creuser une fosse». Милютин писал также тогда, что, познакомившись с местными варшавскими министрами у наместника графа Берга, он нашел их «не возбуждающими доверия»; сам наместник казался ему очень любезен, но «серьезной помощи от него ждать нельзя»; что гражданские власти в Варшаве если не помогают косвенно и втихомолку восстанию, то хранят нейтральность, и, кажется, все привыкли к этому. В те дни, писал Милютин, только крестьяне могли утешить нас в Польше; все же остальное: дворянство, духовенство, евреи, были настолько нам вредны и так испорчены и деморализованы,
Это было двадцать пять лет тому назад, в 1864 г., в самой Польше; немногим лучше было и в Петербурге. При просмотре в особом комитете, под председательством князя Гагарина, проектов переустройства в Царстве Польском, проявилось в среде русского чиновничества сочувствие к Польше. Благодаря этому, преобразовательные проекты трех друзей, Черкасского, Милютина и Самарина, могли остаться неутвержденными, и только единоличная воля государя, как это было и в редакционных комиссиях, дала жизнь необходимым проектам.
Это все давно прошедшее, и имен этих русских деятелей нет надобности называть: одни из них сошли в могилу, другие еще живут, но не у дел.
Общий вид города Варшавы
Милютин умер в 1872 году, Самарин в 1875, Черкасский в 1878 году. То поколение, с которым «ничего нельзя было сделать», отошло, как и сам Милютин, сказавший это. Изменилось ли что-либо в настроении поляков в новом их поколении? Не сохраняют ли некоторые из наших русских деятелей ту «нейтральность», которая втихомолку и косвенно ободряла поляков? Осталось ли в нас наше сентиментальничанье? Эти вопросы задаются далеко не из желания ссоры или раскрытия заживающих ран: нет, единственно ради справедливого выяснения дела, сознания важности и поучительности фактов истории, устранения недоразумений и в убеждении, что «союз — сила», но союз, основанный на искренней дружбе и обоюдном полном доверии. Несомненно то, что в Варшаве и в привислинских губерниях, где хозяйничал генерал Гурко, этого сентиментальничанья не было.
Варшава. Православный Свято-Троицкий собор
В значительной степени осложняются наши отношения к Польше только одним фактором, очень заметным, это правда, но далеко не способным бороться с идеей единодержавия России: этот фактор — католичество и роковая зависимость его от Рима. Но и тут разрешение было бы возможно при добром желании. Не мы, а умнейшие и достойнейшие деятели Польши еще в XVI веке заговаривали о «национальной» для Польши церкви, и очень, очень близка была сама Польша даже к тому, чтобы сделаться протестантской. В сожительстве с Польшей, охотно пойдет Россия вперед, как идет с сорока другими народностями, начиная от немцев и кончая самоедами, на самобытность религии и народности которых ей и в голову не приходит посягать. но было бы странно думать, что, не посягая на польскую народность как народность, Россия допустит хозяйничанье римского католицизма в Литве, на Жмуди и на Волыни. Это значило бы допустить мысль, что казанские татары, в силу того, что некогда существовало царство Казанское, могут быть допущены хозяйничать и теперь по Каме, Волге и Оке! Принципиальной разницы между Царством Польским и царством Казанским нет, а есть разница настолько, что в титуле Императора Всероссийского имя первого из них поставлено выше имени второго. Федеративность и смерть единодержавной России — это синонимы; на признании этой мысли должны сходиться все русские люди; на этой почве, если нейти навстречу самоубийству государства, не может быть каких-либо пререканий. Когда, проезжая в 1863 году в Польшу, Милютин посетил Вильну, он виделся и беседовал с Муравьевым; оба они — бывшие соперники по вопросу об освобождении крестьян, один заступник дворянских привилегий, другой адвокат крестьян, сошлись в полном единомыслии по вопросу о переустройстве еще бунтовавшего в те дни края.
Кафедральный собор в Варшаве, на 30.000 православных, вмещающий в себе не более 900 человек, ни в каком случае не удовлетворяет представительству господствующей, вследствие принадлежности края России, православной церкви. В Риге недавно возник вполне соответственный значению собор; следует сделать это и в Варшаве[19]. Под круглыми сводами, на четырех массивных столбах, с широкими, темными между ними проходами, он этой, очень дурной, темной стороной своей напоминает собор Исаакиевский; все пилястры, все карнизы и колонны тяжелы; нижняя часть облицована алебастром, под цвет гранита; свод частью в розетках, частью со звездами; иконостас, с одним алтарем, позолочен; против него, над входом в храм, большое окно с хорами; образов на стенах очень немного, запрестольный образ Св. Троицы писан Кокуляром. Все это темное, неприглядное пространство собора, помещающееся в кубическом основании, повенчано пятью золочеными куполами и окрашено снаружи зеленой, неприглядной, смутной краской. В общем, как сказано, темень, грузность, бедность.