По следам древних культур
Шрифт:
И мужчины и женщины носили в ушах золотые серьги: мужчины — простые кольчатые, женщины — очень сложные, чрезвычайно тонкой ювелирной работы, с перегородчатой эмалью и зернью. Зеркалами также пользовались, повидимому, и женщины и мужчины. В кургане втором были найдены два зеркала, одно серебряное очень тонкой работы, другое простое бронзовое. Первое хранилось в кожаной сумке вместе с другими принадлежностями женского туалета, другое в специальном футляре из шкуры леопарда.
Обычным украшением были шейные обручи, или гривны. Одна из таких гривн была найдена в кургане втором. Она представляет собою полую медную трубку, на концах которой были закреплены вырезанные из дерева и покрытые листовым золотом композиции из трех рогатых львиных грифонов с скульптурными головками.
Алтайские скифы украшали себя не только серьгами, браслетами и шейными гривнами. В некоторых случаях тело покрывалось и художественной
Замечательным открытием при раскопках 1948 года была татуировка, обнаруженная на теле мужчины, захороненного во втором кургане. Прямых исторических указаний об обычае татуировки у скифо-сакских племен нет. Имеются сообщения о татуировках западный соседей причерноморских скифов — агафирсов, о татуировке мужчин даков и сарматов, малоазийских массиник. Об обычае же татуировки тела у скифо-сакских племён мы впервые узнали из наших раскопок в Горном Алтае, откуда мы теперь имеем замечательные её образцы. У упомянутого мужчины татуированными оказались грудь, спина, обе руки и голени. Татуировку эту удалось зафиксировать почтой полностью, за исключением одного участка на груди и на левой голени.
Татуировка — фантастический зверь (из кургана № 2)
Изучение татуировки показало, что она была нанесена задолго до смерти погребённого, вероятно ещё в его молодости, и выполнена методом накалывания и втирания в уколы сажи. Основной мотив татуировки — изображения различных фантастических животных, из которых в качестве образцов приводятся два: крылатый хищник кошачьего рода, изображённый на переплете, и олень с орлиным клювом и длинным кошачьим хвостом, на конце которого изображена птичья головка; отростки огромных стилизованных рогов также оканчиваются птичьими головками. Татуировкой этой, помимо её чисто декоративного назначения, подчеркивалось, по всей вероятности, знатное происхождение и мужество данного лица. Учитывая, однако, преобладание изображений фантастических животных, можно думать, что ей приписывались и особые свойства защиты данного лица от враждебного ему колдовства.
Этим тканям 2500 лет
Археологические памятники обычно дают очень ограниченный материал для суждения о технике обработки различных материалов. О гончарном производстве, о технике литья и вообще об обработке металлов можно судить по сохранившимся глиняным и металлическим изделиям. Остатки зданий и других построек дают представление о строительном искусстве. Ткани, изделия из кожи, меха и даже деревянные чрезвычайно редко находят при археологических раскопках вообще, и в памятниках скифского времени в частности. Наши раскопки в Горном Алтае тем и замечательны, что дали очень большое количество изделий из дерева, кожи, меха, шерсти и даже из шёлка.
Для характеристики уровня развития техники в данном случае очень показательны ткани. В Пазырыкских курганах мы нашли ткани как местного производства, так и привозные с далекого Юго-Запада и Дальнего Востока.
Мужская рубаха, о которой была речь выше, сшита из довольно плотной ткани простого полотняного переплетения с числом нитей в двух направлениях на один квадратный сантиметр 23x23. Шерстяные, ткани выделаны из очень тонкой пряжи, исключительно из пуха, максимальная толщина шерстянок которого в исключительных случаях достигает 60 микрон. Главную массу шерсти, преимущественно овечьей, составляют шерстинки толщиной от 12 до 27 микрон, а в некоторых тканях толщина их не превышает 14 микрон. Большинство шерстяных тканей с двусторонним саржевым (киперным) переплетением и с диагональным рисунком. При одной и той же технике изготовления таких тканей различные образцы существенно отличаются один от другого в плотности утка. В одних тканях на 15–20 нитей основы в линейном сантиметре мы имеем от 28 до 35 нитей утка, но встречаются и такие плотные ткани, в которых на один линейный сантиметр приходится свыше 60 нитей утка. Кроме того, имеются шерстяные ткани и с ворсом двух типов: с дельными и разрезанными петлями ворса.
Перечисленные выше ткани окрашены в красный, синий, зеленоватый и коричневый цвета. Из красителей удалось установить пурпурин, ализарин и краситель типа индиго.
Одна из найденных тканей если и не местной горноалтайской работы, то, по всей вероятности, из ближайших к Алтаю западных степных районов. Она с многоцветным орнаментальным рисунком, с переплетением, известным под названием уточного рипса. Характерной его особенностью является наличие сквозных отверстий, или щелей, в ткани, идущих параллельно основе, на линиях, отделяющих в узоре один цвет от другого.
Следует отметить также исключительно высокое качество выделки тонкого войлока, менее плотного, чем современный фетр, но очень мягкого и ровного по толщине.
Для покрытия одного из чепраков и нагрудника, найденных в кургане пятом, были использованы исключительно переднеазиатские шерстяные ткани очень тонкой работы, выполненные в гобеленной технике. Насколько толка работа этих тканей, можно судить по тому, что в одном линейном сантиметре утка свыше 100 нитей. Из этих тканей особый интерес представляют те, которые были использованы для окантовки центральной поверхности чепрака и для покрытия седельного нагрудника. Мотивами этих тканей оказались едены жертвоприношения и идущих один за другим львов. В сцене жертвоприношения мы видим в центре изображение алтаря или курильницы и по обе его стороны профильные изображения женщин. Две, из них, стоящие непосредственно перед алтарём, одна против другой, выше ростом и изображены в молитвенных позах с одной рукой, приподнятой кверху. Женщины, стоящие у них за спинами, ниже ростом и не в таких роскошных одеяниях. Хотя все они изображены с коронами на голове, но у женщин, стоящих в молитвенных позах, от корон спускается покрывающая спину фата. Первые, по всей вероятности, знатные особы (царевны), стоящие позади них — прислужницы. Вся композиция этой сцены, костюмы, молитвенные позы и особенно изображение алтаря не оставляют никакого сомнения в том, что мы имеем дело с тканью переднеазиатской. Что касается времени её изготовления, то все данные говорят за то, что ткань эта вряд ли может датироваться временем более поздним, чем V век до нашей эры. Подобные сцены жертвоприношений с обращением к божеству нам хорошо известны на ассирийских барельефах Куюнджика и Хорсабада. Точно такие же, как и наш, алтари или курильницы изображены на барельефах Персеполя, а изображение женщины в точно такой же, как и у нас, зубчатой короне, в похожем костюме, стоящей перед таким же алтарем, мы знаем на одном из цилиндров (из коллекции Клерка), датируемом началом V века до нашей эры.
В оледенелых Пазырыкских курганах Горного Алтая нами найдены не только передне- и среднеазиатские шерстяные ткани, но и шёлковые китайские. Часть китайских тканей простого полотняного переплетения, но при этом настолько тонкой работы, что на один квадратный сантиметр ткани приходится 50x50 нитей основы и утка. Имеются китайские же ткани со сложным узором и с двойными нитями утка. Самая замечательная из них все жё та, которой покрыт один из седельных чепраков кургана пятого. Ткань эта типа белой чесучи, по которой разноцветными шелковыми нитками; вышиты стилизованные деревья удун с сидящими на них самцами-фениксами и порхающими между деревьями самочками. Поскольку и эти китайские ткани являются древнейшими из всех до сих пор известных китайских тканей, мы, естественно, не располагаем сравнительным материалам для их датировки. Последняя в известной мере облегчается находкой в шестом Пазырыкском кургане одного из ранних китайских зеркал так называемого типа цинь, для датировки которого (V–IV век до нашей эры) имеются все основания. Стилистическое сопоставление фениксов, вышитых на упомянутой выше ткани, с фениксами, изображенными на ранних циньских зеркалах, не противоречит той же датировке шелковой ткани на чепраке из кургана пятого, как и тканей переднеазиатских.
Не меньший интерес с точки зрения датировки и культурных связей Горного Алтая с Передней и Средней Азией в эти отдаленные времена имеет найденный нами в 1949 году в том же пятом Пазырыкском кургане шерстяной стриженый ворсовый, древнейший в мире, бархатный ковёр. На этом многокрасочном ковре мы видим, помимо растительных орнаментов, изображения старых самцов переднеазиатской лани, или, что то же, чубарого оленя, грифонов и конных или спешившихся всадников. С точки зрения датировки особый интерес представляют изображения всадников, так как они вполне сходны с теми, которые мы знаем на персепольских барельефах, печатях и цилиндрах времен династии Ахеменидов в Персии (559–330 годы до нашей эры).
Найденные в Пазырыкском кургане ковер и ткани, о которых мы говорили, важны не только тем, что помогают нам установить древность этого кургана: они имеют огромную ценность сами по себе. Надо сказать, что это самые древние из всех до сих пор известных переднеазиатских тканей. Ткани эта свидетельствуют о чрезвычайно высоком уровне текстильного производства культурных стран древнего Востока.
Изображение лани на ковре из кургана № 5