По следам «таинственных путешествий»
Шрифт:
...В воскресенье, 4 апреля 1943 года, «Либерейтор» с экипажем из девяти человек вылетел с аэродрома Солук, неподалеку от Бенгази, в направлении Италии. В 9 часов вечера командир самолета Вильям Хаттен, выполнив задание, лег на обратный курс.
Обычный рейс подходит к концу. Экипаж уже мечтает о заслуженном отдыхе после тринадцати часов, проведенных в воздухе. Стрелки радиокомпаса на своих местах. Самолет в зоне луча при водной станции на базе в Солуке. Все, кажется, было учтено до мелочей. Кроме одной детали...
В те времена радиолокационные станции обнаружения имели существенный недостаток: не могли различить между правильным пеленгом и его диаметрально противоположным. Таким образом, нельзя было проверить, куда направлялся «Либерейтор»: к станции или от станции. Штурману сообщали курс по отношению к станции, и наземные операторы полагали, что самолет приближался к Бенгази со стороны моря.
...В полночь «Леди, будьте хорошей» проскочила побережье, закрытое плотной дымкой, и углубилась в пустыню. Усталые пилоты не заметили, как на мгновение упали стрелки радиокомпаса, когда они пролетели над Бенгази. Четыре мощных мотора уносили экипаж все дальше и дальше на юг. Когда Хаттен вышел в эфир, самолет оказался уже вне зоны действия базовой радиостанции. Напрасно искал он очертания береговой линии или какие-нибудь другие приметы: вокруг не было ничего, кроме безбрежного песчаного моря...
Штурман Хейс отчаянно пытался сориентироваться. Моторы стали давать перебои, вырабатывая последние литры горючего. Хаттен не рискнул садиться ночью в незнакомой местности. «Бензин кончается, ребята,— объявил он по внутренней связи. И скомандовал: — Всем покинуть машину». Выдернул шнур переговорного устройства с тяжелым бронзовым штепселем на конце, включил автопилот и последним выбросился на парашюте.
«Леди, будьте хорошей», помигивая навигационными огнями, плавно снижалась и вскоре растворилась в темноте...
Куда же исчезли девять человек? Тайна приоткрылась только в феврале 1960 года. Поисковая партия наткнулась на выложенные из камней треугольники, которые цепочкой тянулись на каменистом плато к северо-западу. В 40 километрах от песчаного моря непонятные знаки внезапно пропали. На границе дюн был найден дневник.
...На рассвете 5 апреля 1943 года они собрались вместе. Весельчак Хейс и второй пилот фаталист Тонер. Радист Мор и бортинженер Рипслингер. Стрелки Шелли, Ламотт и Адамс. Не было только молчаливого бомбардира Воравки. Он выбросился из самолета одним из первых и бесследно пропал.
Совещались недолго. Штурман Хейс был уверен, что они находятся от побережья самое большее в 130 километрах. Такое расстояние можно пройти за два-три дня. «В таком случае, — заявил Тонер, — искать самолет не имеет смысла. Неизвестно, сколько времени он продержался в воздухе. А при падении, наверное, развалился на части вместе с рацией». Значит, путь только один — на север.
Когда взошло солнце, восемь человек двинулись к спасительному побережью. С одной фляжкой воды (вторая была у Воравки) и несколькими пакетами неприкосновенного запаса. Захватили и купола парашютов — укрываться холодными ночами, делать опознавательные знаки и собирать воду. В пустыне все они оказались впервые и не знали, что в этих местах никогда не бывает росы и десятки лет не выпадает и капли дождя...
Никто из экипажа не догадывался о действительном положении вещей. «Либерейтор» совершил удачную беспилотную посадку всего в 40 километрах к югу от места их сбора, и все снаряжение сохранилось. А сами они оказались в... 640 километрах к юго-востоку от Бенгази и в 500 километрах от ближайшего населенного пункта на побережье. В центре серира — твердого, как гранит, выжженного солнцем каменистого плато, которое с трех сторон сторожили непроходимые пески, а с юга — высокий горный хребет.
Дневной зной сменялся ледяным холодом ночей. По дороге они собирали камни и выкладывали большие треугольные знаки в надежде, что их заметит поисковый самолет. Шли ночью. Через каждые пятнадцать минут присаживались отдохнуть, и Тонер делал краткие записи в своем дневнике. Утром 8 апреля они наткнулись на развилку старых дорог: одна уходила на северо-восток, другая — на северо-запад.
Хейс достал из планшета карту, все столпились вокруг него и стали обсуждать, в каком направлении идти дальше. На карте, которая охватывала район Ливийской пустыни всего на 360 километров к югу от побережья, никаких дорог не значилось. Правда, обозначен был оазис Джарабуб, но, по общему мнению, он находился далеко на юго-востоке. А побережье было уже совсем близко, наверное, в нескольких десятках километров.
— Повернем на северо-запад, — решил Хаттен. Никто не возражал. И они свернули на дорогу, теряющуюся в песках...
Днем столбик термометра поднимается почти до 60°, и негде укрыться от палящего солнца, которое выжигает глаза. Кажется, что в этом раскаленном аду даже камни превратились в пылающие головешки. «...Каждый из нас постепенно слабеет, — отмечает Тонер вечером 8 апреля. — Не можем долго идти. Снова после полудня очень жарко. Не можем спать. Очень страдаем от песка» [87] . Переходы становятся все короче, а привалы длиннее. И нет уже сил складывать указатели.
Иногда на пути попадаются скелеты животных, тщетно пытавшихся пересечь пустыню. Немые свидетели давнишних трагедий навевают на путников мрачные мысли. Днем они зарываются в песок, спасаясь от безжалостного солнца. Каждый день выпивают по глотку воды, который отмеряют крышкой фляжки. В ней помещается немногим больше одной столовой ложки живительной влаги...
87
Здесь и ниже в этом очерке выдержки из дневника Р. Тонера цитируются по книге D. Е. Macclendon «The Lady Be Good» (New York, 1966).
За четыре дня восемь человек прошли 105 километров и около полуночи 9 апреля вплотную приблизились к внушающему ужас началу песчаных дюн. Ноги вязли в предательски мягком песке, который становился все глубже. «...У всех плохо с глазами, — пометил в дневнике Тонер. — Все еще идем на северо-запад». Ощупью бредут они всю ночь, скользя и падая, повинуясь светящейся стрелке компаса. И продолжают верить: вот-вот вдали блеснет с первыми лучами солнца синяя полоска моря.
Утром вперед, за помощью, навстречу холодному северному ветру ушли только трое: Шелли, Мор и Рипслингер. Так было решено на последнем совещании экипажа. Пять человек, которые уже не в состоянии держаться на ногах, остались возле песчаного холма. Весь день они лежали, укрывшись обрывками материи последнего парашюта, переговариваясь бессильным шепотом, смотрели в небо и представляли, как товарищи продолжают путь через дюны. Фляжка давно уже пуста. Фаталист Тонер продолжал вести дневник.
Пятница, 9 апреля. «...Мы очень слабы. Никто не может идти. Все хотят умереть. Ночью около 2 градусов. Никакого укрытия».
Суббота, 10 апреля. «...По-прежнему молим о помощи. Нигде никаких признаков жизни. Видели пару птиц. Не можем говорить. Все болит. Сна нет».
Воскресенье, 11 апреля. «...Все еще ждем помощи. Потеряли почти весь вес. Надеемся на скорое спасение».
Но пришло время, когда карандаш выпал из его рук. Последняя запись сделана 12 апреля, и в ней — о холоде ночей и надежде на спасение...