По следам «таинственных путешествий»
Шрифт:
Маршрут полета Н-43 и место его аварии
Через весь Чукотский полуостров протянулся с запада на восток Анадырский хребет — непреодолимая преграда между жителями на побережьях полуострова, северном и южном. Только в 1933 году шум авиационных моторов ворвался и разорвал первозданную тишину над этим белым пятном на карте Арктики. Летчики Федор Куканов и Георгий Страубе пересекли на трехмоторном ЮГ-1 загадочный хребет, а геолог Сергей Обручев провел первые визуальные наблюдения с воздуха. Не обошлось, как и положено первопроходцам, без небольшого открытия. Многие десятилетия географы полагали, что высота горы Матачингай — величайшей вершины Северо-Восточной Азии — составляет 2700 метров. Так вот оказалось, что вершина на 1000 метров ниже, чем было показано на карте, и не являлась к тому же вулканом.
Во время этого исторического полета летчикам и ученым пришлось изрядно поволноваться. На самолете не работало две трети приборов. Стрелка топливомера все время указывала на одну и ту же цифру. Плохо действовал и компас. Но Куканов по крайней мере не беспокоился о своем курсе: на борту был опытнейший геодезист Сергей Салищев, да и весь перелет проходил в дневное время и при хорошей ясной погоде.
Годом позже отряд Николая Каманина, торопившийся в марте к лагерю челюскинцев, предпочел пролететь лишнюю 1000 километров вокруг «чукотского носа», но не пересекать Анадырский хребет. На это решился только один Михаил Водопьянов. Еще более дерзкий бросок через горы совершил на У-2 летчик Богданов в августе 1935 года. Летел он без навигатора и с минимальным запасом горючего. Этими полетами и исчерпывался весь тогдашний опыт пересечения грозного хребта, который по-прежнему оставался таинственным и пугающим.
...Радиограмма Волобуева дошла до залива Креста только через ... три дня после его вылета из Ванкарема. О связи в те далекие годы нужно сказать особо. Северное и южное побережье Чукотки связывала хрупкая цепочка маломощных радиостанций: мыс Северный — Ванкарем — Уэлен — бухта Провидения — Анадырь. Не познанные еще законы прохождения радиоволн вынуждали порой передавать, например, сообщения из Анадыря в Уэлен через Петропавловск-на-Камчатке или даже... Хабаровск. А на это уходило немало дней. И поэтому в тот день, 19 декабря, Воло-буев на свой запрос о погоде ответа из залива Креста не получил. А в Ванкареме стояла на редкость хорошая погода. И он решил лететь.
Волобуев шел на большой риск, отправляясь в полет без самолета сопровождения и радиосвязи по малоисследованному маршруту. Но успокаивал себя тем, что уж во всяком случае Буторин выйдет на такой прекрасный ориентир, как залив Креста. Да и летят они из полярных сумерек навстречу солнцу.
...В конце дня Н-43, пилотируемый Буториным, сделал прощальный круг над поселком, набрал высоту и лег на юго-западный курс. «Волобуев вылетел через хребет на Кресты, далее Анадырь. Подтвердите прибытие», — отстучал радист.
Ровно рокочет мотор. Подрагивают на своих местах стрелки немногочисленных приборов. Видимость прекрасная. Внизу — хаос впадин и холмов, буераков и лощин. Позади небо густо-синее, а впереди оно голубеет, подсвечивается желтовато-оранжевыми полосами. Там — невидимое пока солнце.
А вот наконец и Амгуэма! Ниточкой вьется между сопок, убегая вдаль. «Сначала держи курс на реку, — наставлял Буторина перед полетом опытный Богданов. — Дойдешь до того места, где она поворачивает на запад, и лети прямо на юг, через хребет. Выйдешь точно на залив Креста».
Погода стала портиться как-то незаметно. На какое-то мгновение Буторину пришла в голову мысль: а не лучше ли вернуться в Ванкарем? Но там уже будет ночь. А посадка на ванкаремские заструги — верный способ разбить машину.
Между тем облака начали прижимать самолет к земле. Очертания предметов внизу утратили свою четкость. А Амгуэма по-прежнему уходила в светлеющую даль и вроде бы не собиралась сворачивать.
Как-то внезапно исчез и белый просвет впереди. Буторин резко сбросил высоту, но видимость не улучшилась. Тогда он развернул машину к югу и дал полный газ.
Что-то неожиданно ударило по правой лыжне, самолет резко клюнул носом, послышался треск пропеллера, и мотор смолк. Буторин инстинктивно взял ручку на себя, но машина уже скрежетала днищем фюзеляжа по камням. В кабину хлынул фонтан снега. Завалившись на левое крыло, самолет замер. Стало сразу очень тихо, только шуршали катившиеся по склону камешки. Из задней кабины донесся стон механика Богдашевского...
Прежде чем поведать о том, что же произошло потом, авторы позволяют себе привести мнение известного полярного летчика М. Н. Каминского, который был председателем комиссии по выявлению обстоятельств аварии Н-43. «Я проделал эксперимент, — отметил в своих записках Михаил Николаевич, — чтобы самому понять, что видел и чувствовал Буторин, приближаясь к своему трагическому концу. В ясный летний день на высоте 1000 метров я летел из Ванкарема по его маршруту. Я уже знал, где надо отойти от реки и пересечь хребет, чтобы выйти на залив Креста, и тем не менее моя психика сопротивлялась этому знанию.
Там, где в действительности надо было оставить реку и идти через горы, на некотором отдалении стояла стена. Ее средний уровень был около 1500 метров, а некоторые вершины достигали 1800 метров. С высоты казалось, что это не узкая горная гряда, а начало горной страны.
Все во мне сопротивлялось необходимости форсировать эту стену, в то время как несколько дальше к западу выделились сглаженные очертания приятных для глаза и легких для перелета гор. А долина реки имела такую форму, что ее поворот на 70° от компасного курса почти не ощущался. При облачности, дымке, если не выдерживать строго компасный курс, обязательно уйдешь дальше точки поворота. Этот психологический эффект я зафиксировал в себе при полете в самых благоприятных условиях, в светлое летнее время, зная маршрут.
Буторин летал по незнакомому маршруту и в сумеречное зимнее время. У меня не осталось сомнений, что он попал под влияние того эффекта, прошел дальше, чем нужно, на 60 километров. А погода над хребтом в день его полета действительно была облачной...»
Итак, попав под облака, Буторин шел, глядя не на компас, а только на просвет, где была видимость. Шел, пока не попал в тупик. Имея на высотомере чуть больше 300 метров, он задел крылом земную твердь и потерпел аварию. Буторин и Волобуев отделались ушибами. Механику Богдашевскому не повезло: он сломал ногу.
В заливе Креста Н-43 ждали несколько дней. Была сперва надежда, что самолет сел на вынужденную и вот-вот прилетит. А тем временем из разных концов Чукотки стали поступать противоречивые сообщения о пропавших пилотах.
Так, в Амбарчике, в 1100 километрах к западу от Ванкарема, в ночь на 19 декабря слышали звук пролетавшего самолета. Чукчи мыса Сердце-Камень якобы видели ракеты со стороны моря в ту же ночь. Звук самолета слышали и в заливе Лаврентия, и даже в бухте Угольной, что лежит южнее Анадыря. Район поисков был огромен. Во все стороны были разосланы собачьи упряжки. Дали знать об аварии самолета всем кочующим оленеводам. В поисках с воздуха участвовал, к сожалению, всего один самолет. Да и погода оставляла желать лучшего. Проходили недели, месяцы, но все усилия были безрезультатны...