По следам Ворона
Шрифт:
Бандит замычал, дернулся и глухо застонал от боли.
— Ничего, терпи, — пропыхтел Саша и сел рядом с братом. — Аж всего трясет от напряжения! Здорово его замотали, да, Славка?
— Угу, — бормотнул брат, — осталось еще с Хрипом справиться. Хитрый, бандюга!
— И его свяжем, — сказал Саша и потянулся за вторым мотком шнура. — Веревки нам хватит. Надо еще из рюкзаков достать. Запеленаем их, как младенцев.
— Пацаны, а меня-то развяжите, — шмыгая, прогнусавил Сергей. — Ух, как мы его завалили. Класс!
— Мы? — спросил Саша,
Глава 8
Наступили темные вечерние сумерки. Где-то вдали, за лесом, изредка мелькали отблески молний.
Взглянув на них, дядя Коля покачал головой, вспомнив слова жены и спустившись по проулку, открыл калитку и зашел во двор.
— Фу, Грэйка! Тише, не мешай соседям, — сказал он, услышав взлаивание собаки, — марш на место! Кому сказал?
Повизгивая, Грэй вернулся к конуре и улегся, положив голову на передние лапы, продолжая следить взглядом за хозяином.
Медленно шагая, дядя Коля направился по дорожке к дому, где на крыльце, освещаемым фонарем, ссутулившись, сидела тетя Аглая, прислонившись к перилам. Заскрипев ступенями, дядя Коля сел рядом и обняв ее, спросил:
— О чем задумалась, матушка? Устала по хозяйству возиться? — и крепче прижал ее к себе.
Долго тетя Аглая молчала. Смотрела в темные сумерки, задумавшись. Затем пристально взглянула на мужа.
— Николаша, можешь смеяться надо мной, мол, выжила из ума старуха, но я чувствую, что на наших ребятишек надвигается какая-то беда. Я уж свечку перед иконами поставила, помолилась, но тяжесть так с души и не сняла. Не полегчало. Наоборот, ночь наступает, а мне все тревожнее делается.
— Аглаюшка, милая, — старик осторожно провел заскорузлой ладонью по голове, — погода виновна в твоих тревогах. Взгляни на небо. Чернее, черного. Всполохи над лесом разыгрались. Того и гляди, гроза начнется. Давненько ее не было, давненько. Поэтому на душе тяжко. Погода на нас давит. У меня вот здесь что-то весь вечер свербит, — он потер левую сторону груди.
— Ошибаешься, Николаша, — покачала она головой. — Ты ушел, а я не могла дома сидеть. Вышла на улицу. Решила во дворе порядок навести, чтобы думы развеять. Пока уборкой занималась, все за Грэйкой наблюдала. Он-то чувствует лучше нас. Вижу, что собачка весь вечер места себе не находит. То бегает по цепи, то приляжет, то скулить да лаять начинает, то опять забегает. И так до твоего прихода. Я уже и корила его, а Грэйка не слушается. Мается и мечется…
— Матушка, ты скучаешь по ребятишкам, как и собака. Да и мне не хватает мальчишек. Привык, что весь день с ними занимаюсь. Сегодня отправил, вернулся, а во дворе тишина. Непривычно. А-а-а, ладно, хватит. Поднимайся, пошли в дом. Корми ужином. Может, полегчает, — и легко подхватив небольшую хрупкую тетю Аглаю, он зашел домой и бережно ее отпустил.
— Аглаюшка, — сказал старик после ужина, — ложись, отдыхай. Сон — лучшее лекарство. Да и я подремлю. Вон, гляди, какой ливень начинается. Ух, разыгралась стихия!
Щелкнув выключателем, дядя Коля разделся и, скрипнув пружинами, улегся, заложив руки за голову, и замолчал, посматривая в небольшое окно, за которым начиналась гроза. Лежал, прислушиваясь, как вздыхала жена, потом она тихонечко поднялась и бесшумно шагая, вышла из горницы. Донеслись тихие слова молитвы, что шептала тетя Аглая, которые изредка заглушались громкими раскатами грома да хлесткими струями ливня, бившего в окна.
Сколько времени прошло, дядя Коля не знал. Вдруг в мерный шум дождя за окном вплелся яростный лай собаки — злобный, неумолкаемый.
Нахмурившись, дядя Коля сел на кровати. Прислушался. Лай не прекращался. Быстро оделся. Набросил на себя дождевик, надвинул капюшон и вышел на крыльцо. Прищурился, стараясь рассмотреть в темноте, почему разъярился Грэй, продолжая бросаться на высокий плотный забор.
Тихо спустившись, он быстро направился к калитке и, открыв ее, увидел в плотной пелене ливня чью-то удаляющуюся фигуру какого-то человека.
— Эй, прохожий, — громко пробасил дядя Коля и пошел следом за ним, — что ищешь в такую ночь? Подожди!
Незнакомец ускорил шаги и побежал по раскисшей тропинке.
— Стой! — крикнул дядя Коля и бросился его догонять. — Кому сказал? Стоять!
Но человек добежал до проулка, оглянулся, прикрывая лицо, и исчез в проходе между домами.
Тяжело дыша, старик добрался до конца проулка и при ярких вспышках молний увидел незнакомца, быстро бегущего в сторону леса.
Поняв, что его не догнать, дядя Коля чертыхнулся и направился назад, думая о странном человеке.
— Грэйка, на место, — сказал он, погладив собаку, — молодец! Хороший охранник. Жаль, говорить не умеешь, — и, похлопав по загривку, направился к дому.
— Николаша, что случилось? — встревоженным голосом спросила тетя Аглая, стоявшая на веранде. — Что произошло? Почему Грэй так разозлился? — задавала она вопросы, заметив хмурое лицо мужа.
Дядя Коля молча сбросил мокрый дождевик. Вытер лицо. Не включая свет, при тусклой лампадке, прошел в горницу, сел за стол и задумался, глядя на плачущее окно, по которому стекали тонкие струйки дождя.
— Николаша, не молчи, — сказала тетя Аглая, кутаясь в большую теплую шаль, — скажи, что ты увидел?
Он посмотрел из-под насупленных бровей тяжелым взглядом, пригладил влажную взъерошенную бороду и неохотно сказал:
— Так… Ничего…
— Не скрывай, Николаша, — тихо произнесла тетя Аглая, — говори…
— Так… какой-то чужак мимо дома прошел, — сказал он, глядя в окно, — а Грэйка загавкал. Вот и все.
— Нет, меня не проведешь, — решительно сказала тетя Аглая, — давай, выкладывай начистоту. Тем более что я слышала, как ты кричал, и видела, что выходил за калитку. Почему задержался-то, если ушел чужак?