По ступеням «Божьего трона»

Грум-Гржимайло Григорий Ефимович

Так прошли мы километров восемь, а всего от последней стоянки 25, когда ехавший впереди Ташбалта вдруг остановил караван и молча указал на какие-то темные массы, медленно передвигавшиеся на север.

«Уж не яки ли?»

И брат, заметив время и условившись со мной стать бивуаком у ближайшей воды, с казаком Фатеевым и Ташбалтой рысью двинулся к загадочным зверям; мы же продолжали свой путь и километра через четыре, обогнув невысокий бугор, остановились на берегу извилистого ручья, причем лишь с большим трудом отыскали место посуше.

Наши охотники добрались до бивуака, когда совсем уже стемнело.

Беспокоясь их долгим отсутствием и подозревая, что, ввиду усиливавшегося тумана и продолжавшейся непогоды, с ними могло случиться что-либо недоброе, мы несколько раз давали залпы. В ответ на один из них послышались было голоса, но затем все опять стихло. Тогда я велел Глаголеву и Комарову оседлать лошадей и ехать на розыски. Этот-то разъезд и столкнулся с охотниками.

О своих блужданиях брат рассказал лишь за ужином следующее.

Убедившись что перед нами действительно дикие яки, я послал Фатеева ближе к горам, сам же с Ташбалтой стал обходить их с равнины. Когда расстояние между нами сократилось до 400 шагов, я передал лошадь джигиту и пешком увязался за стадом, которое в числе семи штук лениво взбиралось на невысокий пригорок. Пока я шел ложбиной, каждый шаг приближал меня к стаду, но ложбина вскоре кончилась, я должен был выбраться на открытое место, и вот тут-то, вероятно, меня увидели яки. Так или иначе, но они бросились наутек. Бежали они, однако, вяло и вскоре вновь перешли на шаг. Это дало мне возможность к ним снова приблизиться. Далее же я пошел в одном с ними направлении, стараясь лишь постепенно к ним подойти. Но через полчаса я уже отказался от этой задачи: яки, очевидно, следили за мной и ближе как на 400 шагов не подпускали. Улучив минуту, я еще сократил это расстояние и раз за разом пустил четыре пули в ближайшего зверя. Я думаю, что я его ранил, но расчет мой этим путем заставить его остановиться не удался: як рысью побежал в горы. Я хотел было уж преследовать его верхом, но в тот момент, когда джигит подводил мне лошадь, сильный порыв ветра чуть не сорвал с меня шапки. Еще момент – и град забарабанил по земле. Начинался буран…

– Ташбалта, надо ехать на бивуак… Смотри, какие надвигаются тучи! – хотел было я крикнуть джигиту, но едва открыл рот, как чуть не захлебнулся от налетевшего на меня нового порыва ветра. Впрочем, мое намерение и так было ясно.

Мы рысью двинулись по тому направлению, которое казалось мне ближайшим, но и после получасовой езды не обнаружили признаков бивуака. А между тем непогода усиливалась, и град крутило, как в веялке.

Мы пытливо осматривались по сторонам: не найдется ли где свежих следов… Но какие уж тут следы, когда даже наши заметались мгновенно. И вот уверенность в верно взятом направлении нас как-то вдруг оставила. Мы стали часто менять румбы и так пробродили еще около часа. Тем временем ветер стих, град сменился снегом, снег – моросью и густейшим туманом. Мы окончательно смокли и стали коченеть. Не зная, на что решиться, мы несколько раз стреляли залпами, но звуки этих залпов замирали точно в подушке; пробовали кричать – тот же эффект. Чтобы согреться, сошли с лошадей. Но хотя пешком идти было и теплее, зато подвигаться вперед мы могли лишь черепашьим шагом, так как очутились среди кочкарника и пропитанных водою песков, в которых нога вязла по щиколотку. Между тем, хотя положение наше было и не из отчаянных, но перспектива провести морозную ночь в мокрой одежде и без пищи казалась нам настолько ужасной, что мы решили напрячь все силы к тому, чтобы, исколесив площадь побольше, хотя бы этим путем приобрести лишний шанс к встрече со своими.

И вот, наконец, нам послышались выстрелы… Это – свои… нас ищут… наконец-то!

Но это был только окоченевший Фатеев, который из боязни замерзнуть тратил последние патроны на то, чтобы дать знать о себе если не нам, то товарищам, которые и по его соображениям не могли быть от нас особенно далеко. Как странно, однако, что мы не хватились Фатеева раньше. А, казалось бы, именно о нем нам прежде всего следовало подумать. Как бы то ни было, теперь мы были искренне рады, что судьбе угодно было нас снова свести.

Что же делать, однако? Куда идти?

В этот момент я вдруг вспомнил, что при мне в кобуре имелась буссоль, я ухватился было за эту соломинку, но тут же сообразил что, даже определив направление, в каком шел караван, я не получу еще разрешения вопроса – где, впереди или позади искать нам экспедиционный отряд; да, наконец, допустив даже, что нам и удалось бы взять верное направление, в чем же порука, что мы не разминуемся с бивуаком, пройдя от него всего в каких-нибудь двадцати метрах?

Но тут меня точно осенила мысль, которую я и поспешил сообщить своим спутникам: ведь караван должен был стать на первой воде, а какую-то воду мы прошли около часа назад, стало быть там, позади, и должны мы искать теперь бивуак.

И ободренные этой надеждой, мы повернули на юго-восток и рысью погнали вперед лошадей. Но едва мы сделали в этом направлении метров шестьдесят, как перед нами вырос призрак, нечто огромное, темное, быстро надвигавшееся на нас. Только шагах в шестидесяти различили мы наконец, что это был дикий як, который тут же круто повернул в сторону и через мгновение скрылся в мгле сумерек и тумана.

После этой встречи мы проехали еще добрых полчаса, которые показались нам вечностью – так велико было нетерпение наше добраться поскорей до своих. Мы жадно всматривались в серую мглу, рассчитывая каждую минуту добраться до бивуака, но увы! его нигде не было видно. Наконец, я не выдержал…

– Ребята, давай еще залп!

Залп был дан, но снова прозвучал удивительно глухо, точно шлепок по подушке. С досады я только выбранился, и в моем воображении уже вновь стала вырисовываться ужасная перспектива заночевать среди неприглядной мокреди, когда вдруг я как-то невольно осадил коня: передо мною вновь вырос призрак, но на этот раз это был уже не дикий як, а человек верхом на лошади… Это был случайно на нас наткнувшийся Андрей Глаголев, который тотчас же и вывел нас к бивуаку.

Злая шутка, которую сыграл с братом туман, к сожалению, была не единственной. На следующий же день его жертвой сделался кашгарец Хассан со всем своим караваном на ишаках.

Утром 19 августа при градусе тепла снег стал быстро сходить, и хотя небо все еще оставалось пасмурным, но горизонт казался много обширнее, чем накануне. Долина продолжала еще, по-видимому, удерживать свою прежнюю ширину, но теперь мы должны были следовать уже не серединой ее, а северной ее окраиной, причем тропа, уклонившись от реки километров на семь, сразу же приблизила нас к горам и повела по местности, всхолмленной последними уступами южного склона Ци-лянь-Шаня.

Пологие увалы, которые мы пересекали, одеты были кипцом, среди коего виднелись цветущие травы: полевая астра (Aster altaicus Willd.), Saussurea tangutica Maxim., и Delplinium tanguticum Huth. Впрочем, мне было не до сбора растений, так как на моем попечении оказался эшелон завьюченных лошадей. Случилось же это по милости диких яков, которые стали попадаться нам тут чуть не на каждом километре. Соблазн был очень велик, и все наши охотники один за другим отделились от каравана, передав свои эшелоны менее искусным стрелкам. В числе последних оказался, конечно, и я.