По светлому следу (сб.)
Шрифт:
– Мы к вам, Владимир Александрович, прямо из областного центра, – начал Иван Прокофьевич. – Только что кончили там монтаж оборудования. Работа, скажу я вам, была мелкая, а мы прямо-таки истосковались по большому делу.
Илья Строганов поддержал отца:
– Что верно, то верно. Уж я не раз вспоминал горячие денечки, когда вы у нас на трансформаторном секретарем парткома работали. Боевое было время!
– Верно говоришь, – подтвердил Строганов-старший. – Вот и теперь, Владимир Александрович, хотим мы так поработать. Узнали, что вы всем районом
Владимир Александрович улыбнулся и спросил с любопытством:
– Ну, а как догадались-то, что у меня дело большое? Говорят, что ли, много об этом в области?
Илья Строганов собрался ответить, но отец опередил его:
– Да что говорить! И без того каждому ясно. Заводы у вас в Краснорудске транспортного машиностроения, а на транспорт в послевоенной пятилетке отпущена одна шестая всех капиталовложений в народное хозяйство. Как же тут не сообразить, что заводы эти будут и в первую очередь и в широком масштабе восстанавливаться? – Старик подкрутил усы и усмехнулся: – Мы ведь в политике малость разбираемся.
– Все, значит, будем на ноги ставить? – удалось наконец и Илье вставить словечко. – Всю районную промышленность?
– Все и всю, – весело ответил Дружинин. – Но только теперь придется работать еще быстрее, чем до войны.
– Когда прикажете в строй становиться? Мы готовы!
– Успеете еще, – уклончиво ответил Владимир Александрович. – Устраивайтесь пока с квартирами.
– Да что нам устраиваться-то? Мы уже у родичей своих определились.
– Устраивайтесь, устраивайтесь обстоятельнее. С работой все равно придется повременить.
– Как же это так – повременить? – удивился Иван Строганов.
– Не в нашем это характере, Владимир Александрович, – поддержал отца Илья. – Непонятно это…
Иван Прокофьевич нахмурился и сказал строго:
– Вы уж выкладывайте все начистоту. Мы свои люди, скрывать от нас нечего. Поговаривают, будто фашисты с заводами что-то натворили. Мины вроде поставили. Правда это, Владимир Александрович?
– Правда, – угрюмо ответил Дружинин. – Один из заводов враги заминировали. Пока не отыщем мину, работу начинать нельзя. Я не могу рисковать людьми.
– А ее ищут?
– Ищут. Вот майор Воеводин с саперами ищет.
– Очень хорошо, – одобрительно отозвался Строганов-старшнй. – Искать ее, конечно, нужно, но зачем же восстановительные работы из-за этого приостанавливать, непонятно. Выходит, нас мина страшит? А разве не ходили мы в годы войны по минным полям? Не таскали эти мины в вещевых мешках, уходя на боевые задания в тыл противника?
Дружинин повернулся к окну, избегая взгляда Ивана Прокофьевича.
– Оно, может быть, и не гоже простому рабочему самого секретаря райкома партии учить, – взволнованно продолжал старик, – но я тебе все же, как коммунист коммунисту, скажу: собери ты, Владимир Александрович, народ, скажи ему прямо, что завод заминирован, и предложи идти работать тем, кто не боится этой мины. Вот увидишь, все пойдут! А майор между тем пусть делает свое дело.
Дружинин порывисто протянул руку Строганову:
– Спасибо, Иван Прокофьевич, спасибо за совет! Поверьте моему слову – недолго осталось ждать. Вопрос всего нескольких дней.
Илья легонько толкнул отца локтем:
– Не пора ли нам?
Иван Прокофьевич решительно поднялся:
– Ну, мы пойдем. Извините, если чего лишнего наговорили, но ведь мы свои люди, на нас нельзя быть в обиде. А совет наш попомните.
Проводив Строгановых до дверей, Дружинин вернулся к Воеводину и сказал восхищенно:
– Какой народ! Да ведь с таким народом черт знает что можно совершить! Разве испугаешь его какой-то фашистской миной!
Следующий день был спокойным. С утра Дружинин ездил в горсовет по неотложным делам, потом совещался в райисполкоме с прибывшими инженерами, принимал у себя заведующего гороно. А когда наконец немного освободился и взялся за газеты, вошла Варя и доложила, что пришел инженер Орликов.
– Сергей Сергеевич? – удивился Дружинин. – Да ведь он был у меня сегодня! Что там у него такое?
– Говорит, по неотложному делу.
– Ну что ты будешь делать со стариком! – вздохнул Дружинин. – Пригласи его.
Пожилой, седоволосый инженер Орликов вошел, слегка прихрамывая и опираясь на толстую палку с массивным набалдашником.
– Извини, Владимир Александрович, – что я к тебе вторично, – густым басом начал он, – но я с жалобой на саперов. Что же это такое! Оцепили все заводы и никого не подпускают. Как же я смету составлять буду?
– Ну-ну, успокойся! – улыбнулся Дружинин. – Раскипятился! Ничего, дорогой Сергей Сергеевич, не поделаешь. Ты же знаешь, что заводы заминированы и могут в любой момент взорваться?
– Ну, так что же из того, что заминированы? – не успокаивался Орликов. – А когда я мост через Дон строил, нас день и ночь бомбили и обстреливали, а я его все-таки построил. И ничего, жив-здоров, как видишь.
– Ну, тогда была война, а теперь другое дело.
– Как другое дело? Разве дух боевой из нас уже выветрился?
– Не узнаю тебя, Сергей Сергеевич! Очень ты ершистым стал, – засмеялся Дружинин и серьезно добавил: – Дело тут, конечно, не в боевом духе, а в простом благоразумии, так что ты два-три дня воздержись от посещений заводов. Я тебе просто запрещаю это. И не будем больше портить нервы друг другу. У тебя все?
– Все, – мрачно отозвался Орликов.
Дружинин подал ему руку:
– Ну, будь здоров!
Когда инженер ушел, Владимир Александрович снова взялся за газеты. Но тут вошла Варя и доложила о приходе капитана Шубина.