По светлому следу (сб.)
Шрифт:
И тут на мгновение мелькнула мысль: «А что, если в самом деле мост?»
Нет, это нелепо… Какой мост? Река огибала город в двух километрах от его окраины, и лишь в трех местах ее стояли деревянные четырехпролетные мосты. И потом, какое отношение имели мосты к заводам? Нет, уж если допустить, что заминирован не завод, а какой-то другой объект, то он непременно должен иметь отношение к заводам. Если тут действовал тот же самый Гербст, со стилем которого он познакомился в Ольшанских шахтах, то обер-лейтенант именно так и запутал бы все. Разными хитрыми ходами отвел бы он внимание от главного. Скольких трудов стоило
Телефонный звонок нарушил ход мыслей Воеводина. Он снял трубку и услышал голос Шубина:
– Ну, как у вас дела, товарищ Воеводин? Все еще не удалось решить задачу? А у меня догадка одна мелькнула. Не допускаете вы возможности, что минированы не заводы, а что-то другое, имеющее к ним прямое отношение? Я проверю еще кое-что и заеду к вам, выскажу свои соображения подробнее.
«Выходит, что и Шубин пришел к такому же заключению, – подумал майор, вешая трубку. – Не случайно это…»
Конечно, и здесь Гербст пошел на хитрость. Но что же все-таки он заминировал? Воеводин хотел было позвонить Дружинину и посоветоваться с ним, но тут внимание его привлек шум машины. Воеводин подошел к окну и увидел автомобиль, остановившийся у его дома.
– Варя?! – удивленно воскликнул Алексей, узнав в женщине, вышедшей из машины, свою жену.
– Ну, как у тебя дела? – спросила Варя, входя к нему в комнату.
– Без изменений.
– Перепробовал ли ты все на свете и поставил ли на ноги всю свою военно-инженерную науку?
Варя прислонила голову к его плечу, зябко вздрогнула и закрыла глаза.
– Как таинственно и страшно все это! Ведь где-то там, под землей, спрятана смерть. Я бы даже сказала – консервированная смерть…
– В мине – консервированная смерть! – воскликнул Воеводин. – Чертовски верное сравнение!
– Эта смерть притаилась, – продолжала Варя, – и ждет своего часа. Никто не знает, когда он пробьет, и это делает смерть особенно страшной. Но ты должен схватить ее за горло. И схватишь, я уверена в этом!
– Конечно, я схвачу ее, – убежденно заявил Воеводин. – В противном случае она схватит за горло меня. И не только меня, но и будущий завод, его машины, людей… Этого, Варя, я никогда не забываю.
Сжав его руку, Варя еще крепче прижалась к нему и прошептала:
– По правде сказать, я очень боюсь за тебя, Алеша. Мина ведь может взорваться совсем неожиданно. Разве могу я не думать об этом?…
Воеводин нежно обнял ее и ласково утешил:
– Ну-ну, Варюша, не будем говорить об этом… Я ведь не первую снимаю. Все будет хорошо.
И, чтобы успокоить ее, он стал рассказывать, как снимал мины на переднем крае обороны и в глубине позиций противника. Его бомбили, обстреливали из минометов, а он лежал на сырой земле и ночью на ощупь вырывал жало у злых, настороженных мин. Одно неверное движение – и все было бы кончено. Не только собственная жизнь, но и успех готовящейся операции зависел от его умения. Подорвись он на минах – враги тотчас поняли бы, что делается проход в минном поле и, значит, готовится наступление.
И он научился быть безошибочно точным.
Однажды немцы заминировали городской театр. Предполагалось, что они поставили мину замедленного действия. В помещении театра нужно было срочно разместить бойцов, а в батальоне вышли из строя все пьезостетоскопы, которыми такие мины обнаруживаются.
И вот тогда, без приборов, обдирая в кровь уши и щеки, почти целые сутки прослушивал он стены театра и уловил наконец стук часового механизма. Звук этот был так тих, что ощутил он его скорее сердцем, чем ухом…
– Ну, а теперь-то как же? – спросила Варя, взволнованная рассказом мужа. – Теперь-то не поможет разве сердце?…
Она посмотрела Алексею в глаза и, не дождавшись ответа, протянула ему длинный сверток плотной бумаги.
– Вот, привезла тебе подробные схемы заводов. Пригодятся они?
– Если бы ты мне подробный план города и его окрестностей раздобыла, он, пожалуй, больше бы мне пригодился. Я ведь почти не знаком с Краснорудском.
– Зачем же план? – удивилась Варя. – Ведь это мой родной город, я в нем каждую улицу, каждый дом знаю. Девочкой бегала я по этим улицам, училась здесь и никуда отсюда не выезжала. Все заводы и все большие здания на моих глазах строились. Это же совсем молодой город, почти ровесник мне. С чего же начать, Алеша?
– Перечисли сначала все предприятия города. Особенно же меня электростанция интересует.
– Хорошо, начнем с электростанции. Дай-ка мне лист бумаги. Я тебе все сейчас наглядно изображу.
Воеводин подал ей лист трофейной топографической карты и предложил писать на оборотной стороне его.
Варя вычертила условные границы города, широкой линией обозначила реку и сказала:
– Электростанция наша находится в пяти километрах от города, вот в этом месте, примерно.
– А ты была на ней после войны?
– Конечно, и не раз. Ее ведь восстановили сразу же после освобождения города.
– Плотину ее помнишь?
– Помню. Очень красивая плотина, совсем как…
– А сколько бычков у этой плотины? – нетерпеливо перебил ее Алексей.
– Ну, этого я не знаю точно. Пять или шесть, кажется. Но что же ты так разволновался, Алеша?
Воеводин, не ответив, спросил ее:
– Не могу ли я воспользоваться твоей машиной? Мне срочно нужно побывать на этой электростанции.
– Машина Владимира Александровича, – ничего не понимая, сказала Варя. – Но если она нужна для дела, то я рискну разрешить тебе воспользоваться ею.
Спустя пятнадцать минут майор Воеводин был уже за городом. Машина почти на полной скорости неслась по шоссе вдоль реки. Было около шести часов вечера, и Алексей торопился. Конечно, невероятно, чтобы мина взорвалась именно двенадцатого мая, но чем черт не шутит!…
Воеводин всегда ругал шоферов за лихачество, но сегодня ему казалось, что машина идет недостаточно быстро. От волнения стало душно. Он снял фуражку. Ветер, со свистом врываясь в машину, ожесточенно трепал его волосы. Склонившееся к закату солнце, отражаясь в ветровом стекле, слепило глаза. Река сверкала золотой чешуей легкой зыби.