По своим следам

Ande

Заместитель губернатора оказался свойским и деловитым. Мы некоторое время обсуждали поставку, пока не подтянулись два мужичка. И я понял, что игры кончились. С нами за столом для совещаний сидели, в общем то, хозяева Камчатки. Начальник Геологии Лаштабег. И главный по рыбе — Потапенко. Не хватало кого-нибудь военного.

Внеплановые объемы нефтянки этих серьезных людей возбудили. Основной посыл был — все берем, а еще можно? Я выступил с короткой речью что давайте отработаем логистику, и посмотрим что получится. Но мы, конечно намерены и вообще…

Мне было приятно, что эти крутые дяди воспринимают меня всерьез.

Лаштабег заявил прямо. Дайте Аристова на пару дней. У нас на прииске сдох генератор, пока притащат новый, будет лето. Андрюха все поправит, я уверен. Пообещали, чего уж. Но после аэропорта, где на него наложили лапу, как я понял, сразу, как увидали.

Прощаясь с руководством края, я вдруг почувствовал что пол ушел из под ног. И увидел, что по столу покатились карандаши. А потом все кончилось.

— Не обращай внимания. — засмеялся Потапенко — у нас это постоянно. Тряхнуло слегка. Меньше одного балла.

Оставив Леню и Серегу в секретариате, потому что тут знаешь, сколько документов теперь печатать, я оделся и вышел на улицу. Облисполком в современном безликом здании. Повернул и пошел по улице.

Не скажу, что меня сильно раздражала необходимость торчать на Камчатке. Но трещала голова, потому что в Москве сейчас ночь. И я ощущал себя в зыбком междувремении.

Минут через десять неспешной прогулки я увидел рынок и, не думая, углубился в ряды. Красная рыба во всех видах. Икра в любой таре от баночки до бочки. Какие то китайцы, в закрытом, в общем то городе. Ряды с импортным, в основном тайваньским барахлом. Довольно часто виднеются запаркованные праворорульные машины. Увидел надпись Кафе, и вспомнил, что не ел. Небольшое помещение оказалось неожиданно уютным. Два из четырех столиков заняты.

— У нас только борщ и пельмени — сказала улыбчивая хохлушка за стойкой.

— Чаю нальете?

— Конечно!

Борщ оказался неожиданно вкусным. Не успел я съесть пол тарелки, за столик ко мне сел огромный детина и пристально на меня уставился.

— Выпьешь со мной?

— А давай — я подумал, что не вернусь в Исполком. Пойду спать. Пошло оно.

Бугай сходил к стойке и вернулся с двумя стаканами. Протянул мне руку.

— Дима.

— Андрей.

— Ну, со знакомством. — Махнули. Он закурил, я доел борщ и подвинул пельмени.

— Еще по сто?

— Давай.

Он поставил передо мной стакан.

— Ты не думай. Я с моря — месяц как вернулся. Рыбак. Как то мне на берегу не уютно.

— Женись.

— Да женат я. И дочке три годика. И квартира упакована. Видик, холодильник, телевизор. И жена вся в фирмЕ. Но маюсь. А ты?

— Я из Москвы. В командировке.

Он странно посмотрел на меня.

— Давай, чтоб все хорошо было?

Я доел пельмени, и поднял стакан.

— Меня в Одессе научили пить «Чтоб они все сдохли!», про врагов всмысле.

— Поехали.

Рядом с Димой уселся Адмирал.

— Мы, тебя, Андрюха, потеряли.

— Я тебя знаю — сказал Дима. —

ты инженер-моторист у пограничников.

— Да у кого я только не моторист! — Засмеялся Адмирал.

— Я тебя сейчас геологам продал. — сообщил я.

— Мне уже сказали. Они мне джип обещают за работу.

— Пойду я, пацаны. Спасибо за компанию. — Дима пожал нам руки и ушел.

— Выпьем? — спросил я Андрюху, закуривая.

— Вино какой страны ты предпочитаешь в это время суток? — он встал и пошел к стойке. Вернулся с двумя стаканами.

— Я тебя, Пит, не первый год знаю. Так вот посмотришь на тебя — совершеннейший пижон. Ну, чтоб бухло первоклассное, и одежда, чтоб дорогая. И девушки чтоб, с тонкими пальцам и загадочные. И как же так выходит, что везде ты свой? И распоследний забулдыга к тебе с респектом. Ведь чуть не углядели, и ты сидишь в забегаловке, где блатные свои дела решают. И никто ни слова!

— Это потому, Адмирал, что я из ремонтной ямы. А эта ваша Москва… она мне чужой город. Я, Андрюха, даром что семь лет в Москве, глубокий провинциал. И здесь я как все. И вообще, я бы здесь остался.

Адмирал пыхнул трубкой.

— Поверь моему опыту. Москву мало кто любит. Даже москвичи. Но дело ведь не в любви. А в том, что она в обмене веществ. И без неё людей начинает ломать. Так что не экспериментируй. Нам же потом тебя отсюда вывозить придется.

Девушка за стойкой отказывалась брать деньги. Дима за все заплатил. Едва всучили ей.

Наша гостиница, оказывается, называется Восток. Войдя в номер, я решил, что нужно выспаться. Потому что со всей очевидностью понял, что голова не варит.

Разбудило меня яркое солнце, и шум с улицы. Глянул на часы — час дня по местному. Это я проспал почти сутки! Но зато чувствовал себя отлично, и вязкая каша в мозгах не прослеживалась.

Дежурная на этаже сказала, что мои товарищи ушли утром, просили передать, что ждут в Исполкоме, комната триста двадцать семь. На улице не плюс, но не скажешь что декабрь. Ослепительно сияет Авачинская бухта, и заснеженные вершины.

В кабинете, что нам предоставили, царила деловая атмосфера. Серега по громкой связи общался, как я понял, с Иркой. Леня напоминал безумного ученого. Я почти всю ночь бумажки готовил. Боря в Калинине на говно изошел. Только кофе и спасает. Ирка услышала наш разговор:

— Это Петров там объявился?

— Привет Ир.

— Петров! Тут звонила девушка, Ольга Мединская. Очень интересовалась, куда ты пропал.

Серега быстро отвернулся.

— Ты же знаешь, что нужно отвечать всем, о ком я тебя не предупреждал. Я в секретной командировке.

— Вот позвони ей и объясни, где ты и что с тобой.

От Серегиного ехидства и Лениного любопытства меня спас Володя Евсиков, зам губернатора. Или как они там сейчас называются. Увел на прогулку, где незатейливо обговорил со мной приватные детали нашей сделки. А вечером, в обстановке торжественности, состоялось подписание документов.