По таёжным тропам. Записки геолога
Шрифт:
Здесь же по Аркагале нам стали попадаться горные породы совершенно иного облика. В береговых обнажениях отвесными стенами стояли крупногалечные рыхлые конгломераты, состоявшие из слабооцементированных галек изверженных и осадочных пород. Иногда среди них попадались пласты рыхлых песчаников, почти песков. Все было странно ново, интересно.
Так, постепенно продвигаясь вверх, мы прошли около 15 километров. Следы неведомых пришельцев исчезли, и на душе стало спокойнее. Все же, став на ночлег, мы приняли меры предосторожности. Палатку поставили на небольшом островке в кустах тальника, тщательно замаскировавшись. Со всех сторон к острову был открытый
Утром, как только взошло солнце, мы уже были на ногах. На ветвях деревьев и на травянистом покрове серебрился густой налет инея, а поверхность воды в затишных местах была покрыта толстой пленкой льда. Вокруг стояла мертвая, безжизненная тишина, прерываемая равномерным однотонным шумом Аркагалы. Мы быстро позавтракали остатками вчерашнего ужина, попили вместо чая горячей воды и тронулись в дальнейший путь.
Не успели мы пройти двух-трех километров, как количество каменноугольных обломков резко возросло. Вместо отдельных разбросанных кусков и угольной мелочи стали попадаться крупные, почти совершенно свежие обломки, а угольная мелочь в отдельных участках речки стала образовывать оплошные черные россыпи.
Справа по ходу Аркагалы, весело журча, вливалась светлая струйка бойкого говорливого ручейка, глубоко врезанного в крутые скалистые берега. В его русле поблёскивали на солнце смоляно-черные крупные куски свежего каменного угля.
Как жадная, дрожащая от нетерпения ищейка рванулся я вперед вверх по долине ключика, зорко всматриваясь в его крутые берега, обшаривая глазами каждое обнажение.
Они то появлялись, то вновь исчезали, сменяя друг друга, но не было в них той желанной черноты, которую так жадно искал взор. А на отмелях и косах, то там, то здесь чернели, сверкая и переливаясь при ярком свете солнца, куски, обломки и глыбы драгоценного топлива. Временами количество его резко уменьшалось, временами, наоборот, русловые отмели были сплошь усеяны им.
Время шло томительно медленно. И вот наконец впереди в одном из крутых бортов ручья, на сероватом фоне окружающих пород, зачернела жирная черная полоса. Я подошел ближе и увидел мощный пласт каменного угля, пересекавший толщу песчаниковых пород. Сняв шляпу, я низко поклонился ему.
Это был первый полутораметровый пласт сплошного каменного угля. Он кривой линией уходил вниз под русло. Несколько выше его в береговом обрыве залегал второй пласт, а затем третий — самый мощный. Чувствовалось, что в этом ручье случайно выходят на земную поверхность скрытые в земле каменноугольные пласты крупного месторождения. Однако это надо было доказать, установив характер и площадь распространения угленосных пород.
В ряде мест виднелись обломки и выходы обожженных ошлакованных пород, которые так поразили меня, когда я впервые увидел их в галечных отмелях на устье Эмтегея. Теперь вполне ясным было их происхождение.
Почти всегда в районах каменноугольных месторождений наблюдаются следы былых пожаров, охватывающих отдельные пласты каменного угля, который горит жарко и долго.
Известны случаи, когда такие пожары наблюдались в течение десятков лет.
Остаток дня я посвятил описанию,
Успенский с Петром прошлись вверх по ручью с опробованием. Сверх ожидания ручей оказался золотоносным, и несколько проб показали даже весовое золото.
Ручью за его доблестные показатели было присвоено название Знатный. Оно было торжественно выведено большими буквами на широкой затеей, вырубленной в стволе крупной лиственницы на высоком берегу ручья в его устье.
Ночь мы провели спокойно с чувством глубокого удовлетворения. Нашу печку вместо обычных дров мы досыта кормили концентрированным угольным топливом. Уголь горел превосходно, и в палатке стояла приятная ровная температура.
Пройдя километров двадцать вверх по Аркагале выше ручья Знатного, мы установили, что комплекс угленосных отложений тянется далеко вверх по Аркагале, в ряде мест обнажая новые и новые выходы каменноугольных пластов.
Мне было даже досадно, что я в свое время пошел с работой по Мяундже, а не по Аркагале. Однако, поразмыслив немного, я пришел к заключению, что принятое мной решение было вполне правильным.
Наша маленькая группа все равно ничего не смогла бы сделать в части детального исследования развитой здесь угленосной свиты. Здесь необходим более мощный коллектив, снабженный соответствующим оборудованием для проведения хотя бы поверхностных выработок. Мы с нашими силами сделать это были не в состоянии.
Наступило 13 сентября. По договоренности с Гавриловым 16-го мы должны встретиться в устье Эмтегея. Приходилось возвращаться. С глубокой неохотой отправились в обратный путь. Лошади наши были основательно загружены каменноугольными пробами.
«До скорой встречи! Мы еще вернемся сюда», — прощались мы, когда проезжали мимо устья ручья Знатного. И сдержали свое слово.
Прибытие в устье Эмтегея
«Точность — вежливость королей», — говорит французская пословица. Хотя мы и не имели отношения к этой категории вымирающих представителей человеческого рода, тем не менее оказались по-королевски вежливыми. В соответствии с договоренностью, точно 16 сентября мы прибыли к устью Эмтегея.
Приехали, правда, очень поздно — в 11 часов ночи после долгого блуждания в темноте среди лабиринта проток и стариц в устьевой части Эмтегея. Были мы смертельно голодные, усталые и мокрые, так как большую часть пути нас усиленно поливал холодный осенний дождь.
В устье Эмтегея было весело и оживленно. Около якутских изб возник целый палаточный городок. Гаврилов приехал пару дней тому назад. Еще раньше вернулся начальник отряда Филиппов, который вместе с геологом Женей Таракановым работал в бассейне Чиняки.
Итоги наших полевых работ оказались неплохими.
Огромное «белое пятно», расположенное в этой части территории Охотско-Колымского края, теперь в какой-то степени оказалось заполненным. На белом фоне карты появилась узорная речная сеть, покрытая разноцветными кружками, — данными опробования.
Невзгоды и трудности остались позади. Нам предстояло еще одно серьезное испытание на пути домой. Нужно было преодолеть знаменитые Колымские пороги.
Мне уже пришлось один раз проплыть через них в 1932 году. Они очень эффектны, особенно в малую осеннюю воду, но не представляют собой опасности. Надо только не бояться огромных грозно бушующих валов и смело бросаться в самую пучину ревущей воды, не пытаясь схитрить и проплыть сбоку, где путнику угрожает опасность разбиться о камни.