По ту сторону Алтайских гор
Шрифт:
Ближе к обеду тишину нарушили шум двигателя и скрип тормозов. Судя по всему, в ворота въехал ещё один автобус.
"Видимо, начальство", – последовало моё предположение. Говорили, руководители по своим делам на целый день задержались в ближайшем городе.
Я вышел на улицу и тут же ощутил вибрации в кармане.
– Ого, Егор! – удивился перед тем, как ответить на звонок.
– Доброе, Тимур. Немедленно явись в штаб, – произнёс звонивший и сразу сбросил.
Поскольку я человек подневольный, то выполнил это указание тотчас и без лишних вопросов.
Признаться, в головной палатке я ожидал увидеть моего бывшего сослуживца и ещё пару человек в рабочей атмосфере. Но, войдя, несколько остолбенел: за столом, на котором вместо скатерти лежала обычная клеёнка, находилось человек двадцать. Вид у них был представительный и даже торжественный. Возле каждого гостя стояли пустые тарелки и приборы.
Все, как один, с любопытством уставились на меня. Егор выполз из-за стола и, раскинув ручищи, крепко обнял меня, приподняв от пола. Обнял так сильно, что мне показалось, что затрещали рёбра.
– Дружище… сколько лет не виделись!? – он опустил меня и рассмотрел лучезарным взглядом, – Гляди, совсем не изменился!
Сам же Громов заматерел и погрузнел, стал чем-то напоминать медведя. Цветастая рубаха, выпущенная поверх светлых штанов, разъехалась на его животе.
Затем генерал-майор положил руку на моё плечо и торжественно представил меня присутствующим:
– Прошу любить и жаловать, господа. Тимур – мой боевой друг, названый брат. Вернее и преданнее товарища во всём мире не сыскать!
Мне стало неловко. На какое-то время я ощутил себя жертвой тамады на какой-то свадьбе.
А затем он с таинственным видом поднял вверх указательный палец:
– Тимура в армии мы все звали Шаманом. Всё из-за дара предвидения. Я не шучу, господа. Благодаря нему он нам жизни спасал не раз: то засаду почувствует, то заминированное место найдёт.
Действительно, с самого детства родственники пытались внушить мне, что у меня есть некая сила. Мать уверяла: дар передался мне от её отца, потомственного шамана. Деда по материнской линии я не помнил, но, судя по рассказам, он хорошо разбирался в травах и лечил заговорами. При этом умудрялся преподавать в школе биологию, а ещё получил звание заслуженного учителя. Но моё воображение отчаянно рисовало не приятного мужчину в костюме со старого фото, а машущего бубном целителя в волчьей шкуре. Мне же лично всегда казалось, что я просто умею слышать своего ангела-хранителя. И всё. Посему попытки матери направить меня по стопам знаменитого пращура наталкивались нам моё несерьёзное отношение.
После этих слов присутствующие захлопали. Мы заняли место за столом. Мне подали ложку, вилку и бокал. Работники столовой в белой форме и колпаках того же цвета принялись выкладывать перед гостями деликатесы и бутылки с дорогим алкоголем. Некоторые из них принесли большие термосы с горячей пищей и металлические чашки.
С началом трапезы загремела посуда, зазвенели стаканы. Мужская половина стала соревноваться за право поухаживать за тремя дамами. Я мельком посмотрел на всех гостей и заметил невесёлого Палыча, уткнувшего взгляд в тарелку. А ещё Артура.
Вскоре один мужчина среднего роста и могучего сложения, явно разменявший пятый десяток, поднялся с наполненной рюмкой. По его красному обветренному лицу можно было догадаться, что он попал на Алтай прямо из путешествия на полярные широты или Гималаи. Гордо поднятая голова, мужественное лицо с крупными чертами излучали непоколебимую силу, уверенность в себе, но вместе с тем его светло-карие глаза лучились добротой.
– Что же, друзья! – мягко произнёс он, убедившись, что внимание собравшихся приковано к нему, – для тех, кто не знает, сообщу, а тем, кто знает, напомню. Меня зовут Воронцов Александр Александрович. Я руководитель сей экспедиции. Регалии и звания перечислять не буду.
Игриво оглядевшись, Воронцов добавил:
– Ну, в основном мы друг друга уже хорошо узнали.
По залу пронеслись смешки. Оратор выдержал паузу и указал на мужчину небольшого роста, которому можно было дать около пятидесяти. Он сидел в безукоризненно модном и тщательно выглаженном костюме, но лицо его было непримечательным.
Тот тихим голосом поздоровался, а затем закивал головой в сторону каждого с невероятным рвением, словно выставляя напоказ большую круглую проплешину на затылке.
– Козлов Константин Андреевич, мой первый заместитель, – озвучил руководитель.
«ФСБшник», – появилась мысль при первом взгляде на него.
Потом Александр Александрович представил ещё пару своих заместителей, идя, видимо, по убыванию степени важности. Из них я запомнил лишь высокую худощавую женщину средних лет с очень серьезным и уставшим лицом – начальницу медицинской части Цветкову Марину Юрьевну.
– Желаю сердечно поблагодарить ещё одного присутствующего здесь человека – Сергея Павловича Абрамова. Поблагодарить за прекрасно проведенные подготовительные работы.
Палыч встрепенулся, покраснел и встал.
– Смущаете… Служу России! – произнёс он, заикаясь от волнения, а потом просто продолжил стоять молча.
Воронцов жестом усадил его, и, дождавшись, когда стихнут дружные аплодисменты, добавил:
– Товарищи, я не любитель застолий, праздности. Но не зря говорят, что стоит уделять делу время, а потехе – час. Сегодня мы можем наслаждаться этой самой потехой. Давайте же выпьем за успех предстоящего мероприятия!
Послышался скрип отодвигаемых лавок. Все с серьёзными лицами потянулись чокаться, расплескивая водку. Иные даже полезли обниматься с соседями.
Вторую, а затем и третью рюмку одолели без большого перерыва и под тосты Воронцова. С тарелок постепенно исчезали закуски. Потом с тостами закончили: теперь пили, кто столько хотел или сколько мог. Начальник экспедиции вёл себя, как подобало радушному хозяину дома. Руководитель проекта наблюдал за всеми, вставал прохаживался, подходил к гостям, отсыпал шуточки, услужливо наполнял опустевшие рюмки. Я же заметил, что он сам зачастую лишь делал вид, что выпивает.
По мере опустошения бутылок всё сильнее развязывались языки. В штабе воцарился неимоверный гам.