По ту сторону небес
Шрифт:
Пока потрескивающий костер набирал силу, Кэролайн аккуратно положила кремниевый замок возле стены и поднялась на ноги. Мэт к тому времени отошел чуть назад. В его глазах сквозило беспокойство, а щеки раскраснелись. Однако румянец вполне мог быть следствием холода, а вовсе не уязвленной гордости.
«Чем меньше слов, тем меньше обид», — подумала про себя Кэролайн, наслаждаясь теплом, начавшим проникать в их спасительную маленькую гавань. Она с интересом взглянула на выложенные кучей съестные припасы.
— А кто же это в таком
— Нет.
Зная, что Мэт будет далеко не в восторге, когда узнает, каким именно образом ей стало обо всем известно, Кэролайн решила оставить эту тему. Она нагнулась и выбрала несколько тонких полосок сушеного мяса, что принесли им индейцы. У Кэролайн так и потекли слюнки, когда аромат дыма и копченостей достиг ее ноздрей. Мысль о еде заслонила вес прочие.
— Как ты думаешь, это крольчатина или оленина? — Она обернулась к Мэту, держа в руке мясо.
У Мэта был мрачновато-задумчивый вид, но после ее вопроса в глазах промелькнула искорка, похожая на усмешку.
— Скорее всего, собачатина.
— Собачатина! — Кэролайн в ужасе выронила мясо, как будто оно обожгло ей пальцы. Несмотря на то, что ее никак нельзя было причислить к фанатичным почитателям Рейли, мысль о том, чтобы съесть одного из его мохнатых сородичей, внушала девушке непередаваемое отвращение.
— Индейцы считают ее деликатесом. — Мэт поднял упавшие полоски мяса и аккуратно положил их к остальному провианту. — Не стоит спешить отказываться и вертеть носом. Может статься, мы и этому будем рады, чтобы дожить до того момента, когда вернемся домой.
— А когда это случится, как ты думаешь? — Кэролайн обернулась, чтобы взять жирный кусок копченой колбасы, которую Мэт прихватил с собой из дома. В сочетании с хлебом, подаренным индейцами, и остатками яблок этим можно было неплохо поужинать.
— Когда прекратится снегопад.
Кэролайн подошла поближе к огню, намереваясь держаться возле источника тепла, пока будет готовить ужин. Мэт протянул руку и обхватил пальцами ее закутанный в одеяло локоть.
Кэролайн вопросительно посмотрела на него снизу вверх. Ее голова не доставала ему даже до подбородка, несмотря на то, что для женщины Кэролайн была достаточно высокого роста. А рука, державшая ее локоть, свидетельствовала о такой недюжинной силе, что, казалось, при желании Мэт сможет с легкостью переломить Кэролайн пополам. Но в этой крепкой хватке одновременно чувствовались нежность и бережное к ней отношение. Только взгляд из-под низко опущенных полей шляпы был жестким и, как показалось Кэролайн, настороженным.
— Ты собираешься рассказать мне, как же обнаружила, что у меня… антипатия… к огню, или хочешь, чтобы я всю ночь мучился в догадках? — В его словах слышалась ирония, а также некоторая бравада, за которой, по мнению Кэролайн, скрывалось чувство стыда.
Она взглянула на Мэта, немного помедлила и вздохнула.
— Позволь мне закончить с ужином — это займет не более минуты, а я слишком хочу есть, чтобы ждать еще. А затем расскажу тебе все, хотя сразу предупреждаю: то, что ты услышишь, вряд ли тебе понравится.
— В чем-чем, а в этом я не сомневаюсь, — пробормотал Мэт. Пока Кэролайн быстро нарезала еду, он собрал листья в кучу у правой стены их убежища (не особенно близко к костру) и накрыл ее снятой с лошади попоной. Затем Мэт поднял один из глиняных кувшинов и поставил его поближе к костру.
— Чтобы он стал теплым, — пояснил он, поймав на себе взгляд Кэролайн.
— Ты говорил, это ром? — спросила она, вскидывая голову. Ее осуждающий тон заставил Мэта улыбнуться.
У-гу.
— Не знала, что пуритане пьют ром.
— У пуритан множество пороков, малышка, о которых тебе, полагаю, лучше не знать.
Кэролайн передала Мэту его порцию еды, и они пересели на импровизированное сиденье-тюфяк, который он сумел за это время соорудить. Откинувшись спинами на стену, оба несколько минут молча ели, затем Мэт повернулся к Кэролайн и взглянул ей в лицо.
— Итак? — спросил он.
Кэролайн доела остаток хлеба с колбасой и принялась за яблоко. Откусив изрядный кусок, она тщательно прожевала и проглотила его и лишь затем ответила:
— Пока ты сам не свой метался в бреду, когда болел, тебе приснился страшный сон. Из него я и поняла, что ты боишься огня, — неохотно подытожила она.
Кэролайн с удовольствием закрыла бы на этом тему, но Мэт не мог этого допустить.
— Страшный сон? — допытывался он. — И что же я говорил во сне, давал тебе четкие подробные объяснения?
Кэролайн собралась было откусить еще от своего яблока, но Мэт протянул руку и вынул его из ее ладони. Она с некоторым вожделением во взоре проводила яблоко глазами, но одного взгляда Мэта ей хватило, чтобы отбросить дальнейшие попытки водить его за нос. Его глаза были прикрыты, а лицо приняло отстраненное выражение, словно она чужая для него. Он напомнил сейчас того Мэта, какого Кэролайн увидела при их первой встрече, — очень сурового и замкнутого. И ей стало невыносимо при мысли, что он может снова отдалиться от нее.
— Даниэль рассказал мне, как Элизабет подожгла амбар и как ты получил ожоги, пытаясь спасти ей жизнь, — четко и ясно проговорила Кэролайн. Не сводя глаз с его лица, она заметила, как Мэт вздрогнул, будто от удара. — Он вынужден был открыться потому что, когда я попросила разжечь камин в твоей комнате, ты, проснувшись и увидев огонь, ударился в панику и начал кричать.
При этих словах глаза Мэта внезапно раскрылись; сейчас они имели такой тусклый оттенок синего, какой бывает у непроглядной тьмы. Челюсти его сжались, а щеки залил багровый румянец. И Кэролайн была уверена, что он появился от стыда за то, что ей стала известна его непростительная слабость.