По ту сторону неоновых огней
Шрифт:
– Вот! Вы «думаете». В этом и проблема. Вы знаете расписание обоих поездов, вы знаете, чего вам ожидать и к чему готовиться. Но давайте представим, что вы сели в один из поездов, не имея каких-либо часов или иных маркеров и не зная, сколько он будет идти. Я убеждена, что разница, если вы её и заметите, не будет для вас такой серьёзной. Будет просто «чуть больше» или «чуть меньше».
– А что насчёт самолёта? Или автомобиля? Там тоже разницы не будет?
– Это всё-таки несравнимые вещи. Во-первых, самолёт летит час всего, а на машине полдня ехать, если не больше. А во-вторых, я сравниваю два поезда потому,
– Это уже какие-то допущения для убедительности теории. Представление фактов в удобном вам ключе.
– Это просто объяснение для «чайников».
– И тем не менее, вы сами оперируете цифрами.
– Я же не буду вам все физические и философские концепции разжёвывать, – сказала она с милейшей и обезоруживающей улыбкой. – Но опять же, вы верно мыслите. Наше восприятие ограничено и весьма относительно. В вопросах пространства, времени – вообще всего. Нам обязательно нужны какие-то ограничители, которые делают мир более понятным и упорядоченным.
– И это плохо?
– Да нет. Это констатация факта. Просто без этих ограничителей жить было бы гораздо легче и интереснее. И даже веселее.
– Я уже не в том возрасте, чтобы постоянно веселиться. Поэтому буду жить по старинке. А вы – как хотите.
На этой ноте, я хотел встать и пойти в вагон-ресторан за кофе, но девушку моя последняя фраза, которая, в общем-то, задумывалась как точка в диалоге и намёк на нежелание его продолжать, только раззадорила. Она была как пламя, которое разгорается от каждой брошенной в костёр деревяшки. Надежда была лишь на то, что вся эта поездка уже скоро закончится. Я вновь посмотрел через плечо на электронное табло. На нём горели цифры 9:50. «Странно, – успел подумать я. – Не могло пройти столько времени. Да и вроде бы до Хельсинки ещё минут 20-30, судя по пейзажам. Но никак не 5 минут». Соседка не унималась:
– Опять вы за своё! – воскликнула она. – Опять про возраст! Ну ведь это же только ваше «мнение». Возможно, ваше самоощущение, но не более того. Если бы не мерили жизнь днями рождения и прожитыми сезонами, вы также к своему возрасту относились бы? Это опять всего лишь ваше сознание пытается наставить вам ограничителей.
– Что вы имеете в виду? Почему мнение? Мой возраст – это данность, от которой я никуда уйти не могу. Я родился, потом был ребёнком, потом юношей и так далее. Я прекрасно помню своё взросление и вижу каждый день себя в зеркале: каждый шрам, каждую морщину, каждый седой волосок. Или вы, глядя на меня, будете утверждать, что мы с вами выглядим как ровесники? Или скажите, что у меня волосы не седеют? Что морщин нет и кожа гладкая, как у двадцатилетнего?
– Вы сейчас мне свои эмоции рассказываете. Это опять ваше восприятие. Но никто вашу долгую жизнь и опыт не оспаривает. Просто задумайтесь на минутку: а что если вы бы не видели себя в зеркале? Что если не видели бы цифр в паспорте? Вы точно также были бы уверены, что вы старый? Вам было бы интереснее говорить со мной или с каким-нибудь престарелым алкоголиком-недоучкой? Или, может, с пятидесятилетней домохозяйкой, которая кроме глупых сериалов по телеку ничего не видит? А у них
– Ну, с алкоголиком я бы вряд ли стал говорить. Я всё-таки не пью. Но я вижу, к чему вы клоните и скажу так: на вашем месте я бы не был так категоричен к людям. Это признак незрелости.
– А зрелость разве в годах выражается? По идее, семидесятилетний алкаш будет более зрелым, чем вы.
– Опять вы про алкашей! – Я задумался об этом и решил, что тут она отчасти права. – Но… Это вопрос спорный, да. Не хочу сейчас влезать в дискуссию по этому поводу, скажу только, что такое вполне может быть. Но мне уже нашей предыдущей беседы, – я приставил ребро ладони к шее, – выше крыши. Поэтому, давайте так. Я вижу, что вам хочется какую-то мысль высказать, так что переходите сразу к сути. Судя по часам, мы уже скоро приедем. Мне даже не верится, что я вообще у вас это спрашиваю.
– Вы просто боитесь признать, что вам это жутко интересно, – она подмигнула. – Признайтесь, вы наверняка о чём-то таком задумывались. Как минимум в молодости. Ну, в том, что вы называете «молодостью».
Надо сказать, она была абсолютно права. Когда я был студентом, я увлекался философией, ходил на специальные факультативные лекции. С несколькими сокурсниками мы устроили небольшой дискуссионный «клуб», где вели высокопарные разговоры ни о чём. Заканчивались эти сборища, как правило, попойками.
– Что, угадала? – Продолжила она таким тоном, будто иного и не ожидала.
Я улыбнулся. Воспоминания пронеслись в голове яркой вспышкой, и от них на душе стало тепло.
– Ну да, было дело, – ответил я нехотя. – Много тогда было жарких споров и выпитых бутылок. Весь этот разговор мне немного напоминает те времена.
Она покачала головой.
– Вот видите. Вы всегда это зерно в себе носили. Только вот пить при этом совершенно не обязательно. И на меня огрызаться – тоже.
– Ну, знаете. Философия – штука такая. Каждый так или иначе этим занимается на бытовом уровне. Особенно, когда ищет себя. Все молодые ищут. С возрастом приходит понимание, что это всего лишь пустые слова, демагогия. А уж про то, что под водку на кухне все уже давно любые тайны мироздания разгадали, я вообще молчу.
– Конечно, это же философия. Она и не стремится что-то создать, а лишь пытается связать разрозненные крупицы знаний. Но я-то вам не о философии говорю. И не о водке.
– А о чём же? «Время то, время сё, ловушка восприятия, бла-бла-бла». Вы тут уже битый час распинаетесь.
– То, о чём говорю я, – это физика. Чистая наука.
– Да-да: Эйнштейн, теория относительности и прочее. И тем не менее. Просто слова… ну, ладно – формулы. Формулы без какого-либо практического применения.
– Вы снова создаёте себе ограничения восприятия.
– Нет, я просто пытаюсь вам сказать, что от этих философских дебрей у меня уже голова болеть начинает. Я вспоминаю теперь, почему перестал этим увлекаться. Ни философские абстракции, ни формулы Эйнштейна мне в моей жизни никак не помогут. Вот вы этим затянувшимся монологом что вообще сказать пытаетесь? Раз пятый спрашиваю, а внятного ответа так и нет. Давайте, снова скажите, что это «ограничения восприятия». – Я в очередной раз машинально вскинул руку, чтобы проверить время. 9:45. – «Когда мы уже придем?»