По ту сторону смерти
Шрифт:
– По вашим словам все легко, но у меня могут уйти месяцы, чтобы найти что-то, и может так выйти, что я ничего не найду.
– Время - все, что у меня есть, Том. Я никуда не собираюсь. Вы можете работать в удобном для себя темпе. Просто держите меня в курсе. Если вы проищете впустую, мы можем пересмотреть соглашение, но я, честно, не думаю, что до такого дойдет. У вас есть явное преимущество над полицией.
– Какое?
– Они посчитали меня виновным. Мы знаем, что я невиновен.
– Но я этого не знаю, - напомнил ему Том, - я могу помогать хладнокровному убийце.
– Можете, -
– Особенно, если вы платите мне.
– Если вы хотите добраться до правды, - поправил его Белл.
– Хорошо, но, что, если я не смогу узнать правду?
– Здесь есть единственная вещь, которая помогает мне жить здесь, Том, и это не еда, не посетители или книги.
– Надежда, - инстинктивно сказал Том.
– Вот видите, - с восхищением сказал Белл, - вы - хороший. Я знал, что вы таким окажетесь.
– Обычно я могу представить себя в шкуре другого человека, - тихо сказал Том.
– Полезное качество в вашей профессии, - сказал Белл, - если я могу поверить, что такой человек, как вы: хороший, умный мужчина, пытается выяснить, что на самом деле произошло, тогда я могу продолжить.
Когда Том ничего не сказал в ответ, плечи Белла, казалось, опустились.
– Послушайте, я реалист. Должен быть. Я знаю, что вы занятой человек, и я не ожидаю от вас, что вы будете работать над этим делом двадцать четыре часа в сутки, просто найдите время заняться этим ради меня: по меньшей мере, пару недель, пожалуйста. Просто небольшая оплаченная работа по поиску правды, пока вы не решите, что стоит прекратить. Сделайте это ради Ребекки, если не хотите делать ради меня.
– Откуда мне вообще начинать?
– Я дам вам список имен, всех, кто может иметь к этому отношение. Пойдите и проверьте каждого на предмет связи с этим делом.
– Мне придется копнуть глубже.
– Я полагаю, что понимаю немного о методах вашей работы. Вы принесли ручку?
Том автоматически потянулся в карман куртки и вытащил свою ручку и блокнот.
– Сейчас же, - голос охранника прогремел в огромной комнате для помещений, - уберите это.
– Всего несколько минут, - умолял Белл, - мы пишем список...
– Никаких списков, никакого письма, уберите это сейчас же.
Белл выглядел, как ребенок, проснувшийся рождественским утром и не нашедший под деревом никаких подарков.
– Тогда никаких списков, - уступил он, - но вы вернетесь завтра.
Это было больше утверждением, чем вопросом и, когда Том показался ему не так в этом уверенным, он добавил слово «пожалуйста».
Глава 8
Советник Джарвис не назначил встречу: Фрэнку Джарвису это было не нужно, ведь он просто хотел увидеться со старшим инспектором, потому что знал его еще с тех времен, когда тот был патрульным. Тем не менее, Кейн был немного взволнован, когда политик достал бутылку скотча и поставил ее на стол детектива.
– Гребанный ад, мне же домой потом ехать, - но все же подошел к шкафчику в углу офиса, открыл его и достал два бокала.
– Попроси одного из своих парней подбросить тебя, - сказал ему Джарвис.
– Многие захотят оказать эту небольшую услугу своему старшему инспектору, - добавил, вытаскивая пробку из бутылки и наливая напиток.
– За мной заедут позже.
Кейн задумался, что за член местной партийной машины удостоился подобной чести.
– Это не чертовы семидесятые, - нерешительно осадил его Кейн, пока наблюдал, как виски льется в бокалы.
– Детективы больше не могут напиваться в своих офисах после полудня.
– Один бокал не навредит, да и никто не увидит, - посчитал Джарвис и был прав.
Окна в офис Кейна были постоянно закрыты очень старыми жалюзи.
Когда виски был разлит, они оба подняли свои бокалы, чокнулись и какое-то время молча пили, пока Кейн ждал, когда Джарвис скажет, что собирался.
– Моя жена переживает сложный период, - сказал он полицейскому.
– Я имею в виду, что она всегда его переживала...
– на мгновение он отвернулся, потому что этот сложный период был для него позором, - но это... это...
– Джарвис перевел взгляд на окно, - нечто совсем другое.
– Нет хороших новостей от наших друзей с севера?
– спросил Кейн.
Они оба знали, что тот говорит о полиции Нортумбрии, которая вела расследование об исчезновении дочери советника, Сандры Джарвис, так как вся ее семья была из Ньюкасла. Это был их участок, но Даремская Констебулярия, в которой работал старший инспектор Кейн, с самого начала помогала в поисках пропавшей девушки. Она училась в университете Дарема, когда пропала, так что были некоторые направления расследования, прорабатываемые двумя полицейскими силами, но не имели положительного результата.
Соперничество между ними было по большей части дружеским, хоть офицеры, базирующиеся в Ньюкасле, склонялись к видению своих Даремских коллег, как слегка неуклюжих деревенщин, которые проводили большую часть своего времени, расследуя легкие преступления, такие как вандализм или грабежи. В это время как их коллеги в Дареме, видели офицеров из Джорди, как бесконтрольных городских жителей, которые вели себя лишь чуть лучше гангстеров и наркодилеров, за которых им платили, чтобы они их сажали. Однако когда дело до этого доходило, они очень плотно сотрудничали «через границу», особенно, если дело касалось убийства или, как в этом случае, исчезновения, которое могло оказаться насильственной смертью.
– Ничего, - ответил Джарвис.
– Тот новый парень.
Он покачал головой, не желая и дальше развивать эту тему. Кейн знал, что он имел в виду недавно назначенного главного констебля, который должно быть был достаточно глуп, что отказался сотрудничать, когда советник Джарвис постучался на порог. Кейн был удивлен, что кто-то смог стать главным констеблем, не понимая влияния Джарвиса в регионе. Он мог быть бывшим главой Городского Совета Ньюкасла, но одно слово в верное ухо все еще могло значить оказанную услугу, решенную проблему. Шепоток в другое ухо могло навлечь серьезную проблему на старшего офицера полиции с амбициями. Простое пассивное препятствование от ключевых здесь политиков было достаточным, чтобы само по себе загубить многообещающую карьеру. Кейн был уверен, что новый парень скоро узнает, кто владеет настоящей властью в его собственном дворе.