По ту сторону
Шрифт:
— Тетя, хватит. — Рыжая девчонка, похоже, потеряла часть своего задора. — Он же нас сейчас убьет.
Старуха продолжала. Отец, мать, дети, родня, уши, рот, лицо, вероятные партнеры по сексу среди животных и самые различные его способы. Будущее расстройство зрения и желудка, снова секс и разные затычки, которые могли бы Вовке помочь и пригодиться. У Володи, который обычно был очень спокоен в любой обстановке, задергался левый глаз.
— Тетя, перестаньте, пожалуйста! Черт с ним, с этим поросенком.
Старуха снова вернулась к матери
Вовка отложил нож и аккуратно вытер руки о висевшее рядом полотенце. Его уши пылали ярким пунцовым цветом, шея пошла пятнами.
— Тетя, миленькая, эс генугт!
Старуха продолжала говорить.
Вовка снова взял в руку нож — Зойка сжалась в комок и попыталась забиться в угол, — обрезал шнур, на котором висела занавеска между кухней и комнатой, отхватил ножом кусок этой самой занавески и аккуратно заткнул старухе рот. Какое-то время та мычала; тогда он закрепил кляп веревкой и обернулся к девчонке.
— Тебе тоже, небось, неймется?
Зойка отрицательно мотнула головой и вдруг заплакала. Володя посмотрел на нее долгим, бешеным взглядом, затем вернулся к поросенку.
— Ищем газеты. В этом доме есть где-нибудь газеты?
— Эй, рыжая! Зоя, или как там тебя? У вас в доме газеты или книги есть?
— А ты разве не заметил, что это изба-читальня?
— Во язва! Оклемалась уже.
— Может, и этой рот заткнем? — Вовка снова взял в руки кусок тряпки. — А то заорет, все соседи сбегутся.
— Так ведь ночь.
— Ночью слышно хорошо.
Ромка, «лепший друг» Володи, задумчиво спросил:
— Зоя, ты кричать не будешь? Или, на всякий случай, тебе ротик завязать?
— Да иди ты… Спроси тетю, она тебе скажет адрес.
Ромка улыбнулся. Зойка ему определенно нравилась.
— Языкатая. Нет, правда, пообещай, что не будешь кричать.
— Смотря что вы собираетесь делать.
— Что собираемся делать? Ужинать собираемся. Может, и тебя покормим, с ложечки. Только не ори, ладно?
Девчонка пожала плечами.
— Да пожалуйста. Какой толк здесь кричать, вода так шумит, что собаку не всегда услышишь.
Ромка выглянул в окно, проверяя. Вода под окнами действительно шумела. Все же он плотно закрыл окошко, и задернул занавески.
— Ну, считай, что договорились. — Рома повернулся к Женьке: — Может, развяжем ей одну руку? Пусть тоже поест.
По комнате уже расплывался вкусный запах.
— Рыжая, ты сама есть будешь? Мы тебя поросенком угощаем.
— Ты, гад, еще издеваешься? Мы с тетей его года выращивали!
— А мы ничего не ели две недели с лишним.
Девчонка скептически посмотрела на плотного здорового Ромку. Голодные дни обнесли его щеки, но фигура осталась атлетической.
— Дармоед. Бандит. Чтоб тебя разнесло и пронесло с нашего поросенка.
— Ну, тогда извини, сестренка, на войне как на войне.
— Коза
— Все понятно. Гера, не надо ее развязывать. Она в свою бабушку пошла.
— Это ее тетка.
— Какая разница. У них вся порода стервы.
— Зря ты так, Рома. — Гера прилег на лавку и с наслаждением вытянул ноги. Он всегда уставал больше других. — Если бы к тебе домой ввалилась такая орда, да еще давай твое мясо наворачивать, ты бы тоже обиделся.
Девчонка вдруг заворочалась и всхлипнула:
— Ешьте. Жрите, швайне американские. Мало нашей крови попили? Можете и мне рот заткнуть, все равно я вас бояться не буду. Всех вас наши переловят и передушат. Бандиты проклятые.
— Напрасно вы так, барышня. — Женька был почти весел. В первый раз за много дней им предстоял ночлег в тепле и в относительной безопасности. — Мы совсем не бандиты. И пока не собираемся ни убивать вас, ни грабить.
— Нет, почему же? — Димка страшно оскалился и вытащил из-за пояса длинный нож. — Я хочу поглумиться над ее трупом. Вырезать звезду, и все такое. Как полагается.
— Отстань от девочки, придурок. — Лена оттерла его в сторону и присела возле Зойки, которая снова сжалась в комок. Взяла из рук Димки нож и перерезала веревки у нее на руках. Девчонка отодвинулась в самый угол, разминая руки, в зеленых глазах ясно читалось удивление.
Лена смотрела на нее ласково и спокойно. Она была старше всего на несколько лет, но разница сразу чувствовалась. Зойка была еще почти ребенком и слишком старалась не испугаться. Димка, смущавший девчонку больше всех, уже отвлекся; теперь он сосредоточенно рылся в большом ящике, где ему удалось обнаружить несколько пересохших, искрошившихся от времени папирос.
— Ты не бойся, ничего мы вам не сделаем. И тебя, и тетю твою отпустим, нам всего и нужно — поесть да заночевать. Мы в очень тяжелом положении, сами всего боимся, поэтому вот так… — Лена кивнула на веревки. — Хотя ты вряд ли сможешь нас понять.
— А кто вы такие? — Зойка явно поддалась на интонацию и слушала уже без прежней враждебности.
— Господи… Вот как тебе ответить, чтобы не соврать? Вообще-то, мы скалолазы из Красноярска. Смешно звучит, но это правда. Хотя временами я сама уже этому не верю.
— А-а… Понятно, — что-то изменилось в Зойкиных глазах. — Врете. Все время врете. Вы из Вашингтона. Вас там учат. Только плохо учат, говоришь ты все равно с акцентом. Вы смеетесь, и то не по-нашему.
— Откуда мы? — у сидевшего рядом Ромки отвисла челюсть.
— Из Вашингтона, — объяснил ему Димка. И доверительно обратился к рыжей девчонке: — Все правильно, лисьенок. Йес. Они все есть из Вашингтона, только ай эм из Лос-Анджелеса. Но как ты нас так быстро раскусила?
— Дима, хватит. Не делай из нее дурочку. Она ничего не понимает, так мы и сами еще ничего не понимаем. Зоя, ты можешь ответить на несколько вопросов?