По велению короля
Шрифт:
Дункан ощутил ее трепет. Она чего-то боится? Или так сильно возбуждена его ласками? Почему в мозгу звенят подлые слова Джонстона? «Он поимел ее!» Каждое кинжалом вонзалось в сердце. И все же Эллен отрицала, что Колби ее изнасиловал. Рассказала о поцелуях, о гнусных прикосновениях, но твердила, что насилия не было. И он ей верил. До сегодняшнего вечера, когда чертов негодяй обвинил ее. Способен ли лгать человек, стоящий на пороге смерти? Трудно сказать.
– Что с тобой? – спросила Эллен, внезапно поняв, что он о чем-то задумался.
– Почему Джонстон сказал, что Колби тебя изнасиловал? – выпалил Дункан. Не успели слова слететь с губ, как он понял, что совершил
– Может, потому, что его поймали и приговорили к смерти? – спокойно предположила Эллен. – Некоторые люди перед лицом смерти исповедуются в своих преступлениях и грехах. Других неминуемая гибель злит и выводит из себя. Они хотят нанести последний удар и причинить боль окружающим. Йен Джонстон не тот человек, чтобы каяться в дурных поступках. Он убил свою жену и обвинил в ее гибели других. Йен знал, что мы с тобой счастливы, муж мой, вот и задумал ранить нас как можно больнее. Когда сэр Роджер объявил о своем намерении сделать меня своей любовницей Джонстон нагло спросил, поделится ли он с ним моей благосклонностью. Пусть простит его Господь за то, что он сказал сегодня. Пусть простит Господь и тебя – за сомнения в моей чистоте. Сомнения, которые он пробудил в твоем сердце и уме, Дункан.
– Не сердись, – прошептал он, обнимая ее. – Но дело в том, что его слова породили в моей голове образы, которые никак не стереть.
– Люби меня, – приказала Эллен.
– Что?! – удивленно переспросил он, не веря своим ушам.
– Люби меня, – повторила она. – Давай вместе сотрем эти мерзкие слова, чтобы ты мечтал обо мне, когда мы будем в разлуке.
Нагнувшись над ним, она стала целовать и лизать его соски. Потребовались все силы обольщения, чтобы пусть временно, но уничтожить память о непристойных картинах, созданных Джонстоном. Она проводила по его телу длинными прядями рыжих волос, сейчас мягких и душистых. Закрыв глаза, он наслаждался ее страстными ласками. Она продолжала лизать его тело, обводя пупок медленными, ленивыми движениями. Дункан громко вздохнул, когда ее голова опустилась ниже и горячие губы прижались к поросли волос внизу живота.
– Возьми меня в рот, – умоляюще попросил он. Дункан научил жену этой восхитительной игре после рождения Уильяма. Тогда она была более уверенной в себе, а он становился все смелее в своих ласках.
Эллен рассмеялась и, взяв его мужское достоинство двумя пальцами, подняла словно для того, чтобы получше разглядеть. И снова стала лизать, от головки до корня. Он застонал, не в силах сдерживаться. Под прикосновениями ее язычка плоть с каждой секундой все больше твердела. Но тут она взяла его в рот и стала сосать, как вкусное лакомство, которое собиралась проглотить. Дункан снова застонал.
Когда его плоть восстала, Эллен подняла голову, оседлала мужа и вобрала в себя.
Пока она объезжала его, Дункан стал ласкать ее груди. Подавшись вперед, она припала к его губам жгучим поцелуем, прикусила мочку уха и стала двигаться все быстрее и быстрее. Он зарычал, достигнув пика разрядки, но хотя излил в нее свои любовные соки, по-прежнему оставался твердым.
– Ты, муж мой, – единственный мужчина, чья плоть побывала в моем лоне, – прошептала она. – И если еще раз усомнишься во мне, я покину тебя, Дункан. Навсегда. Ты понял?
Вместо ответа он перевернул Эллен на спину и снова стал вонзаться в нее. Она не получила высшего наслаждения в первый раз, но сейчас он сделает все, чтобы дать ей это наслаждение.
– Я все понял, жена, – вздохнул он, продолжая
Потом они заснули в объятиях друг друга, и все страхи и сомнения растворились в их взаимной любви. По крайней мере на время.
Морозным зимним утром Дункан Армстронг готовился к отъезду в Даффдур. Он оставил Эллен двух солдат для охраны, но остальных людей взял с собой. За час до рассвета он попрощался с женой, ребенком и слугами. Поцеловав Эллен и в последний раз поклявшись в вечной любви, он выехал из замка Стерлинг и направился сначала на юг, а потом на запад.
После мессы Эллен отправилась в кабинет короля и умоляла его величество простить лэрда за то, что он отправился в путь, не попрощавшись со своим повелителем.
– Нет, красотка моя, ничего страшного, – заверил король. – Вчера я так и подумал, что он поспешит домой. Погода сейчас переменчива, а ему нужно дня два добираться до дома и многое сделать, когда он там окажется. Насколько высоки ваши стены?
– Десять футов, милорд. Но Дункан хочет увеличить их высоту до пятнадцати или даже двадцати футов. У нас еще остался камень, да и каменоломня совсем близко. Холод его людей не остановит. Только снег.
– Мне очень жаль, красотка, что тебе пришлось расстаться с мужем. Но, как ты сказала прошлой ночью, Колби еще не пойман, – вздохнул Яков Стюарт.
– Думаю, некоторое время он будет скрываться, – сказала Эллен. – Он потерял сообщника, да и покушение его не удалось Он человек умный и все тщательно рассчитает, прежде чем снова ударить. Но, боюсь, он обязательно ударит.
– Знаю, – кивнул король. – А король Генрих подождет исхода дела, прежде чем снова двинуть на меня свои войска. Он сделал бы это еще осенью, когда мы вторглись в Англию, но кое-кто из его подданных был против. Похоже, все короли одинаковы, как и их народы.
Он усмехнулся и покачал головой.
– Что случилось? – встревожилась Эллен.
– Корнуольцы не желают платить налоги на войну с шотландцами, живущими на северной границе. Видишь ли, сами они обитают на южном конце Англии. Большой отряд корнуольцев добрался до самого Лондона, вынудив Генриха Тюдора воевать с собственными подданными, вместо того чтобы ополчиться на моих. В благодарность я поставил множество свечей святому Ниниану. – Король снова усмехнулся: – Но английский король попытается добиться от меня перемирия, при условии, что я выдам ему человека, называющего себя Ричардом Четвертым. Он уже потребовал этого, но я отказался. Как бы ни хотелось мне избавиться от своего гостя, было бы бесчестным предать его. Теперь советники предлагают мне поехать в Лондон и лично вести переговоры с Генрихом Тюдором. Конечно, я на такое не пойду, потому что раньше или позже любой мой визит в Лондон будет объявлен частью феодальной повинности, а меня назовут вассалом Англии. Любые встречи с королем Англии будут проходить на нашей общей границе, но что мне делать с Кэтрин Гордон и ее муженьком?!
– Почему бы не предложить ему титул шотландского графа? – предложила Эллен. – Вы слышали слова Адэр, жены Конала Брюса, и знаете, что она не солгала. До сих пор вы использовали претендента Йорков в своих интересах, кем бы он, в сущности, ни был, милорд. И не сомневаюсь, что его прихоти обошлись вам в кругленькую сумму. Что бы он там ни воображал, никогда ему не быть королем Англии, и мы оба это понимаем Дайте ему графство. Тем самым вы осчастливите Гордонов из Хантли, поскольку это будет означать, что их дочь останется в Шотландии.